если можно.
– Владимир.
– Кто же этот счастливый избранник? – спросил я, чувствуя резкий укол ревности.
– Мой будущий сынок. – Снова улыбнулась она рассеянно.
– Но я не вижу на безымянном пальце правой руки обручального кольца! Будущий отец знает о Владимире?
– Нет, пока не знает.
– Он бросил тебя?
– Мы часто встречаемся. Я ему пока ничего не говорила.
– Боишься? Хочешь я с ним поговорю. Я не минуты не сомневаюсь, что он разделит с тобой радость. Ведь на тебя даже смотреть приятно – ты светишься от счастья!
– Правда? – Вспыхнула она. – Не волнуйся. Скажу, когда настанет время. Спасибо тебе, Юра за участие. Мне это очень приятно. Только, понимаешь, я уже счастлива. Моя жизнь стала такой глубокой и нужной. Если он захочет, пусть присоединится. А если он воспримет нас с сыночком как обузу, – что ж, пусть будет свободным. Лишь бы ему было хорошо. А я в любом случае останусь довольной. Ты не представляешь, каково это – носить под сердцем ребеночка. Там будто зарождается новая вселенная. Это так здорово!
Мы в тот вечер много разговаривали, потом ходили. На Верхне-Волжской набережной, куда высыпали толпы людей, мы дышали свежим воздухом, смотрели на сверкающую воду, на далекие и широкие просторы. Нас обтекала праздная толпа, иногда мне доставались толчки, но Дина своим соседством обогревала меня. Я пытался ее глазами смотреть на мир. Пробовал почувствовать расширяющуюся внутри вселенную…
Раньше я думал, что девушка – это цветок, это сама жизнь, это высший пик женственности. Видимо, я ошибался. Самое лучшее, что может случиться в жизни женщины – это материнство.
Повелительница умов
Погожее субботнее утро. Мы с Олегом решили сдать бутылки. Собрали их в сумки, рюкзак и вышли «на охоту» Среди панельных домов, сзади стеклянного магазина, в зарослях сиреневых кустов затерялся сарай. На фасаде желтела надпись охрой:
Пункт приёма стеклотары
9 – 18
Ниже – зарешеченная витрина с образцами посуды и ценниками. Правее – приёмное окно с широким подоконником.
Мы с Олегом заняли очередь, присели на свободный ящик и погрузились в созерцание под чай из термоса с бутербродами. Олег жил в этом академическом районе почти всю жизнь и знал в лицо едва ли не каждого. Иногда он наклонялся к моему уху и пояснял, кто здесь кем работает.
Подошел преподаватель философии, спросил:
– А кто крайний? – И с облегчением опустил на траву огромные сумки, снял с плеч брезентовый рюкзак. – Кто сегодня ведет приём? – деликатно поинтересовался он.
– Лёля, – вздохнул впередистоящий кандидат наук.
– Это не очень хорошо, – сказал преподаватель философии.
– В конце концов, каждый индивидуум самовыражается по-своему, – сказал замдиректора завода «Спецтехника»
– Это кто там выражается?! –
