на бумаге, окажется, что запись будет совсем не похожа на привычный нам литературный текст документа, газеты, книги: А как еще братику тебя есть зовут его? – А вот папа перед этим стоянка которая, разве там было близко от берега? – А вот Наташа сидит наш стол, а за следующим столом физик сидит Павлинский. – А я вот здесь у них беру черная. Кипячу и не отходит. Черная жидкость-то такая…
В аналогичном положении находится следователь, регистрирующий показания потерпевшего, свидетеля или подследственного. Существуют определенные требования к тому, как должна выглядеть речь, будучи закрепленной в форме протокола. Но реальный человек, сидящий перед следователем, никогда не говорит, «как пишет». Его речь, как правило, отличается следующими особенностями, препятствующими дословной записи его показаний:
1) она неорганизованна, то есть свидетель (будем в дальнейшем говорить только о свидетельских показаниях), несмотря на все возможные попытки следователя ввести его в русло последовательного изложения, обычно сбивается, уходит в сторону, говорит избыточные (с точки зрения следователя) вещи;
2) она в лингвистическом отношении крайне далека от литературной речи и приближается по типу к бытовой разговорной речи, образцы которой приведены выше. Важно подчеркнуть, что чем больше человек взволнован, чем эмоциональнее его речь, тем она более «разговорна» (если это, конечно, не публичная речь; впрочем, и в ней в таких случаях появляются неправильности). Но человек, сидящий перед следователем, как правило, не находится в эмоциональном равновесии; относительно подследственного и потерпевшего это вне сомнения; но даже и самый посторонний делу человек, случайно оказавшийся свидетелем, испытывает волнение уже в самой ситуации допроса. Поэтому речь его обычно оказывается нелитературной, неправильной, сбивчивой;
3) она характеризуется повышенной значимостью интонации и логического ударения. На уточняющий вопрос следователя, верно ли, что Петров ушел в двенадцать часов, свидетель может ответить: Петров? Ушел в двенадцать? Я на часы не смотрел, точно время не скажу. Очевидно, что, если это показание будет записано: Петров ушел в двенадцать, но точное время мне неизвестно, – содержание показаний будет искажено. Одно дело, если свидетель окажет: Иванов пришел в девять (то есть именно в девять, а не в десять). Совершенно иное, если он скажет: Иванов пришел в девять (то есть это Иванов, а не Петров пришел в девять);
4) речь свидетеля, дающего показания, содержит большое количество информации, идущей по неязыковым каналам. Здесь следует указать в первую очередь на мимику и жест. Как указывают специалисты в этой области, жестикуляция и мимика могут, с одной стороны, сопровождать речь, причем такие мимико-жестикуляторные средства очень различны в зависимости от особенностей личности, от принадлежности человека к той или иной социальной группе и от его национальной принадлежности. Они могут, далее, заменять речь. Например, свидетель может в ответ на заданный ему вопрос просто
