Получалось, что такой наряд сельский интеллигент может себе позволить, проработав лет этак двадцать, при этом не тратясь ни на еду, ни на одежду.
По его оценивающему взгляду поняв, о чем он думает, Жанна звонко рассмеялась.
– Я не дочь подпольного миллионера, не думай. Просто ондатр мы разводим на своем подворье, песца отец добыл на охоте, а сшили шубку мы с мамой сами по выкройке из «Бурды».
Закашлявшись от неловкости, Павел вяло протянул:
– Да я ни о чем таком и не думал.
На что Жанна недоверчиво усмехнулась, давая ему понять, что не такая уж она простушка, как он думает. На его счастье, они подъехали к театру и он, прекратив разговор, повел спутницу в театр.
Когда Жанна скинула шубку, Павел тихо ахнул: на девушке было вечернее платье. Из бархата насыщенного синего цвета, оно делало ее и без того красивые глаза просто колдовскими. Глубокое декольте открывало часть высокой груди, чуть прикрытой очаровательной бархоткой из такого же материала, что и платье. Тоненькую талию подчеркивала сверкающая цепочка. Жанна была по-настоящему хороша, и вслед ей оглядывались все немногочисленные мужчины, попадающиеся навстречу.
Новицкого прошиб пот от одной мысли, каким бы убогим он выглядел с ней рядом, не надень костюм. Непритязательно одетая публика поглядывала на них с некоторым недоумением, и он кисло спросил:
– У тебя веера с театральным биноклем с собой случайно нет?
Жанна посмотрела на спутника, не понимая, откуда такой тон. Он пояснил свою мысль:
– Посмотри вокруг – все в джинсах.
Она снисходительно улыбнулась.
– И поэтому я должна быть как все?
Павлу не хотелось, чтобы она была как все. Но взгляды, которые на него кидали все встречные мужчины, оценивая как возможного соперника, заставляли его напрягаться. Хотя он был вовсе не против доброй драки, она добавляла остроты в пресную жизнь, а играющий в крови адреналин заставлял биться с воодушевлением, практически всегда приводившем к победе.
Они сели в первом ряду директорской ложи, и Павел приготовился к нелегкому испытанию. Он любил музыку, но не классическую. К его удивлению, «Иоланта» ему понравилась. Мелодии в ней были простые, без зауми, не то что в «Лоэнгрине», который ему пришлось слушать еще учась в школе, когда весь их класс погнали в оперный театр повышать культурный уровень. Да и первое действие «Иоланты» закончилось быстро – ровно через сорок минут, он специально засек это по часам.
Вышли в коридор, он посмотрел на лицо Жанны и остолбенел. У нее было такое светлое, притягивающее все взгляды выражение, что ему немедля захотелось ее спрятать куда-нибудь подальше от чужих глаз. И параллельно с этим желанием где-то в подсознании возник провокационный вопрос, а не столь ли блаженным будет у нее лицо после их любви?
На его вопрос, не хочет ли она перекусить, Жанна рассеянно улыбнулась, еще слушая звучавшую в душе музыку, и протянула:
– Мне всё равно.
Он
