должником и несколькими кредиторами, несколькими должниками и одним кредитором или несколькими должниками и несколькими кредиторами. Нетрудно заметить, что здесь «расщепленная» множественность будет дополняться «параллельной» множественностью, носящей долевой или солидарный характер.[85]
В-четвертых, у третьего лица в договоре далеко не всегда будут только права и обусловленные осуществлением этого права «кредиторские обязанности». В ряде случаев[86] на третье лицо могут быть возложены и обязанности соответствующего должника. Один из таких случаев предусматривает п. 2 ст. 939 ГК РФ, предоставляя страховщику право требовать от выгодоприобретателя выполнения обязанностей по договору страхования в случае предъявления последним требования о выплате страхового возмещения либо страховой суммы.[87]
В-пятых, необходимо определить, обладателем каких прав является третье лицо? Буквальный текст п. 1, 2 и 4 ст. 430 ГК РФ позволяет предположить, что речь идет только о праве требовать исполнения в свою пользу. Однако крайне сложно представить себе такой договор обязательственного характера, в котором правовое положение кредитора будет исчерпываться одним только «голым» правом требования. Как минимум, у него должно быть еще право требовать привлечения должника к ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей по договору. Соответственно, за третьим лицом следует признать наличие всего комплекса прав, принадлежащих кредитору, если законом или договором не установлено иное.
В-шестых, у контрагента, выступающего вместе с третьим лицом в качестве стороны правоотношения, могут быть не только обязанности, но и права, являющиеся следствием этих обязанностей, в зависимости от особенностей конкретного правоотношения.
Нераскрытым остался основной вопрос: как реально будет проявляться рассматриваемый вид множественности лиц в правоотношении? Как будут участники правоотношения реализовывать лежащие на них права и обязанности в зависимости от поведения друг друга? Представляется, что дать исчерпывающий ответ на эти вопросы невозможно без рассмотрения каждого соответствующего правоотношения в отдельности, что мы сделать не можем, поскольку это уведет нас слишком далеко от темы настоящего исследования. Можно с уверенностью сказать лишь то, что основным проявлением специфики множественности лиц будет возможность для стороны, противостоящей множественной стороне, расторгнуть договор при существенном нарушении должником или третьим лицом своих обязанностей даже при добросовестности второго участника множественности (например, при расторжении договора аренды в случае несвоевременной уплаты арендной платы или порчи арендованной вещи). Тем не менее мы попытаемся привести два примера, которые, на наш взгляд, достаточно ярко характеризуют специфику расщепленной множественности лиц, возникающей в правоотношении из договора в пользу третьего лица.
В первом примере представим себе договор купли-продажи
Разумеется, не исключены варианты, когда договором будет предусмотрен субсидиарный кредитор, не являющийся контрагентом по договору (если третье лицо отказалось от приобретенного права в соответствии с п. 4 ст. 430 ГК РФ), или субсидиарный должник.
В силу абзаца второго п. 3 ст. 308 ГК РФ эти случаи могут быть определены законом, иными правовыми актами или соглашением сторон.
Мильков М.А. К вопросу о третьем лице по договору, заключенному в его пользу // Российский судья. – 2008. – № 12.
По мнению М.И. Брагинского, есть основания полагать, что правилом о переносе риска неисполнения обязанности третьим лицом на выгодоприобретателя следует руководствоваться и при всех других вариантах заключения договора в пользу третьего лица (Брагинский М.И. Указ соч. – Гл. IV, п. 5). Представляется, что буквальный текст ст. 430 ГК РФ не дает оснований для подобного вывода. Такой перенос может иметь место только тогда, когда он прямо закреплен в законе или соглашении сторон (в порядке абзаца второго п. 3 ст. 308 ГК РФ). Причем для последнего случая законодателю следовало бы предусмотреть правило, что перенос риска исполнения обязанности на третье лицо невозможен, если оно при изъявлении желания воспользоваться предоставленным ему по договору правом не знало и не должно было знать, что соглашение предусмотрело для него не только права, но и обязанности.
