прекрасно. После трапезы, за которой мы смеялись и шутили, как вполне нормальные люди на отдыхе, было решено разжечь костер. Наш выбор пал на Феликса, точнее, выбор Давида, которого все поддержали. Я думала, он пустит огненный шар, но он просто глянул на сухие ветки, сложенные в кругу камней, и огонь тут же вспыхнул. Я посмотрела на него в восхищённом удивлении, Феликс улыбнулся и подмигнул мне.
Мы расположились в кругу костра на бревнах, я плотно прижалась к Феликсу, обнимающему меня.
– Ну, – Давид потирал ладоши, – что там дальше по сценарию? Страшные истории?
– Не нужно рассказов из твоей личной жизни, – подколол его Глеб.
По-моему, я обиделась на него больше, чем Давид.
– К чему придумывать страшилки, если реальная жизнь ещё хуже? – Усаживалась подле меня Грета.
Ева стояла неподалеку, скрестив руки на груди. Немного погодя, она плавно двинулась к костру и села рядом с Давидом:
– Да уж, это точно. Взять, к примеру, нашу работу.
Глеб кинул сухую ветку в костёр, после чего Ира прильнула к нему и положила голову ему на плечо. Сам он был задумчив:
– А что там за история с нераскрытым делом? Сегодня кто-то упомянул в штабе, как-то к слову пришлось.
Давид нахмурился:
– Это то, что с 60–х ведём?
– Ну, наверное.
– Такой позор… Что конкретно тебя интересует?
– Что это за существо?
Я начала внимательно вслушиваться в их разговор. Неужели есть такая тварь, которую не поймал «Щит»?
Давид пожал плечами, но тут же посерьёзнел:
– А шут его знает. Всё закончилось, и хорошо.
Феликс насторожился:
– Ты не думаешь, что он просто притаился? Или в спячке?
– Зачем? Судя по тому, как он убивал, поди давно напоролся на какого-нибудь покруче и каюк. Нам меньше мороки.
– Причём тут убийства? – Спросила Ева.
– Убивал уж слишком нагло, в чужих районах, даже на территории у законных «гостей». – Давид говорил это Еве с таким жутким тоном, что та сразу уловила его настроение.
Грета, словно статуя, сидела и смотрела в огонь:
– Каким нужно быть омерзительным существом, чтобы такое творить… – И это, слова вампира.
Феликс был задумчив:
– В этом мире, порой, и не такое встретишь. На подобные случаи мы и существуем.
Меня разбирало любопытство:
– Что же он такого делал?
Наступила тишина. Давид сидел с противоположной от меня стороны, свет костра бликовал на его лице, глаза блестели, и карий цвет в них стал ещё насыщеннее и темнее. Он смотрел на меня с каменным, непроницаемым выражением лица, потом начал:
– Тела жертв его были растерзаны и обескровлены. У некоторых он вырывал сердце, сдирал кожу, дробил суставы, а иногда съедал целиком, оставляя лишь одежду и пару ошмётков плоти.
– Что,
