она превосходила своих английских сверстниц.
Катрина и Доминик Линч – в те дни он еще не был посвящен в рыцари, – посмотрели в глаза друг другу и, как потом мать рассказывала уже подросшей Татике, сразу же влюбились друг в друга.
«Мы просто сошли с ума».
Татика хорошо помнила тот восторг, ту радость, что звучали в голосе матери, когда она рассказывала о чувстве, внезапно вспыхнувшем между ней и отцом, людьми, такими разными по возрасту и положению.
Влюбленные потеряли голову, а когда князь категорически отказался даже обсуждать вопрос о браке дочери с рядовым дипломатом, сбежали. Этот поступок мог бы разрушить карьеру Доминика Линча. Гневная реакция князя, тем более нота Императора в английское посольство, могла иметь серьезные последствия. Однако князь просто вычеркнул дочь из своей жизни и потребовал, чтобы никто и никогда не упоминал ее имени.
То, что в жены ему досталась бесприданница, не имело для Доминика Линча никакого значения. Он был безгранично счастлив. Однако Татика знала, что матери иногда бывало одиноко: она была русской до мозга костей и имела мало общего с людьми других национальностей. Она всегда была радушна и дружелюбна, приемы, которые она устраивала, пользовались огромным успехом, но в глубине души она оставалась для этого общества чужой. Вероятно, эту внутреннюю отстраненность она передала своей дочери.
Когда мама умерла, Татике показалось, что она повзрослела за одну ночь. Она все еще была подростком, но мыслила уже по-взрослому. Она отлично понимала, насколько велика скорбь отца, и знала, что только женщины могут помочь ему унять тоску по жене.
Татика быстро научилась вести хозяйство и тем самым избавила отца от домашних забот, а свою жизнь организовала так, чтобы не доставлять ему хлопот. Она сама нанимала себе учителей, сама выбирала предметы, которые предстояло изучать, сама заказывала себе туалеты и сама решала, кто из дам будет ее дуэньей на приемах. В шестнадцать по выдержке и самообладанию она могла запросто соперничать с тридцатилетней женщиной.
И вдруг такой удар! Сэр Доминик не устоял перед натиском решительной молодой вдовы, которая осаждала его целых два года.
– Татика, я намерен жениться, – сообщил он дочери.
Татика заговорила не сразу, несколько мгновений она всматривалась в его лицо.
– На ком, на миссис Уинслоу?
– На ком же еще? – воскликнул сэр Доминик.
– Ты хорошо все обдумал? – Из уст юной девушки, беседующей с умудренным опытом отцом, этот вопрос прозвучал довольно странно.
Сэр Доминик прошелся по комнате и, подойдя к окну, встал к дочери спиной.
– Мне уже давно намекают, что посол должен быть женат, – пояснил он, – а из Элейн, как ты понимаешь, получится великолепная супруга дипломата. – Так как Татика ничего на это не сказала, сэр Доминик повернулся к ней: – Мне не избежать женитьбы, к тому же она без ума от
