спасение
Начинался четвертый мой день в больнице, я не вставал, практически не спал от боли, ничего не ел и почти не пил. Поили из капельницы, так же и кормили, вливая в вену живительные растворы.
Диагноз поставить не получалось. Время работало против меня, уже теперь против жизни, с каждым часом мне становилось хуже. Но не от непрофессионализма врачебного сообщества больницы, команда которой приняла вызов, и методично, от органа к органу, специалисты разбирали мое существо поэлементно, не желая навредить, в стремлении докопаться до истины. УЗИ, КТ, гастроскопия, и анализы утром и вечером.
А пока у меня начинались двухстороннее воспаление легких с плевритом. И почечная недостаточность.
Лучшие специалисты, на уровне заведующих отделениями, заместителей главного врача, по нескольку раз в день устраивали консилиумы на мой счет. Странный был случай, разноплановый, не вписывающийся по многим параметрам в ГЛПС, хотя догадки уже пробивались тогда еще в первые больничные дни.
Как я узнаю спустя время, то есть после выхода из больницы, получив на руки выписку, к тому времени уже имелся провиденческий вывод уролога, осмотревшего меня на третий мой больничный день (то есть на следующий день после блевотного разговора с недоврачом, поставившей диагноз ОРВИ): «Учитывая наличие лихорадки, протеинурии, тромбоцитопении, отсутствие хирургической и урологической патологии, … следует предполагать инфекционный характер заболевания (ГЛПС?). Необходима повторная консультация инфекциониста, контроль ОАМ (общий анализ мочи), коагулограммы (крови), б/х крови, строгий учет диуреза».
К сожалению, его не услышали. Анализ на вирус ГЛПС сделают лишь через несколько дней, когда я застряну между мирами.
Что же мешало прислушаться к мнению уролога? Почему надо было довести ситуацию и мое состояния до края?!
Может быть еще и оттого, что представитель инфекционного отделения тогда же ответила – «не наш больной».
Борьба продолжалась. Но пока они проигрывали. Вся команда. Это злило и заводило. Но решения не было. Было много мнений, не было главного. Оттого лечения адекватного не было.
Я уходил.
Позже я узнаю, что именно тот самый крепыш из приемного отделения, оказавшийся врачом-инфекционистом, не только еще раньше уролога, то есть первым, высказал предположение о моем диагнозе, ГЛПС, но твердо осознавая мой скорый исход, если ничего не сделать экстренного, настаивал на моем переводе в реанимацию. И это, да! Но я так же от него и узнаю, что наговорил он много, но в историю моей болезни ничего не написал, а потому и не был услышан, точнее не был прочтен.
А коллеги в «8 диагностике» во главе со своим заведующим, как я потом узнаю со слов бородача, и на сайте больницы уже по выходе, хорошим хирургом, ничего не поняли, не насторожились, они привыкли мыслить предметно, они не смогли или не захотели,
