мысль спросить, что по этому поводу думает Марк.
– И что он по этому поводу думал? – покорно спрашивает Милдред.
Томас хмыкает:
– Он сказал, что для него все довольно-таки очевидно. Мы, дескать, должны ссужать деньги обеим сторонам, разумеется, а если разразится настоящая война – ссужать даже больше, чтобы они как можно дольше воевали друг с другом, использовали все больше техники, теряли все больше солдат и все глубже погрязали в долгах. Видела бы ты их лица! Вероятно, о том же самом думали все, понимаешь, но у него единственного хватило наглости взять и все высказать открыто. – Томас поворачивается к Марку, чье лицо по ходу разговора оставалось совершенно бесстрастным. – Тебе еще многому нужно учиться в банковском деле, старина. Очень и очень многому.
Марк улыбается:
– О, мне кажется, банковское дело не для меня, сказать по правде. Я намереваюсь окунуться глубже в гущу событий. Но все равно – спасибо за предоставленную возможность. Паре-другой вещей я определенно научился.
Он поворачивается и уходит в другой конец зала, затылком чувствуя, что материнский взгляд ни на секунду его не оставляет.
Вот Мортимер подходит к Дороти Уиншоу, флегматичной краснолицей дочери Лоренса и Беатрис, – она стоит в одиночестве в углу зала, по обыкновению сложив губы недовольно и свирепо.
– Так-так-так, – произносит Мортимер, изо всех сил стараясь, чтобы голос его прозвучал бодро. – А как поживает моя любимая племянница? – (Дороти, кстати сказать, – его единственная племянница, поэтому эпитет выглядит ненатурально.) – Уже недолго до счастливого события. В воздухе искрится возбуждение или как?
– Видимо, – отвечает Дороти – как угодно, только без искр возбуждения.
Мортимер имеет в виду тот факт, что уже очень скоро, в возрасте двадцати пяти лет, она выйдет замуж за Джорджа Бранвина, одного из самых преуспевающих и популярных фермеров графства.
– Ох, да ладно тебе, – говорит Мортимер. – Ты же должна ощущать хоть чуточку… ну…
– Я ощущаю ровно то, – перебивает его Дороти, – чего можно ожидать от любой женщины, которой известно, что она выходит замуж за одного из величайших болванов на свете.
Мортимер озирается, ища взглядом ее суженого, которого тоже пригласили на торжество: не услышал ли этого замечания он. Самой же Дороти на это, похоже, наплевать.
– О чем ты вообще говоришь?
– О том, что, если он немедленно не повзрослеет и не войдет вместе со всеми нами в двадцатый век, у нас с ним через пять лет не останется ни пенни.
– Но ферма Бранвина – одна из самых процветающих на много миль вокруг. Это все знают.
Дороти презрительно фыркает:
– То, что двадцать лет назад Джордж ходил в сельскохозяйственный колледж, не означает, что он хоть что-то понимает
