поразился про себя я. Я вспомнил первые слова, которые услышал от нее. «Раздилидонился», – кажется, сказала она? Не просто хороший и правильный, а просто старомосковский какой-то русский! Откуда ты, дитя?
– Да пробки, знаете ли, – начал было оправдываться я, но она, словно говоря: «Да бросьте, полно вам о пустяках!» махнула рукой, и жестом пригласила меня в комнату, сама пройдя первой.
Загоревшийся красноватым неярким светом торшер будуарно осветил очертания маленькой, под стать прихожей, комнатушки, вся обстановка которой говорила, как мне показалось, о вполне определенном ее предназначении. В углу у окна стояли телевизор и видеомагнитофон, в другом – маленький журнальный столик с кассетником и пепельницей на нем, да два креслица рядом с ним. В глубине комнаты притулился неприметный какой-то шкафчик типа секретера, на котором горел большими зелеными цифрами древний будильник «Электроника», а у противоположной стены стоял старенький сервант. Посуды и хрусталя в серванте, впрочем, почти не было, зато стоял на нем забавный ночник в виде толстого добродушного розового бегемота. Все остальное пространство комнаты занимала большая софа, застеленная спальным однотонным бельем неброской расцветки. Один угол одеяла был недвусмысленно отвернут и, как ни странно, это меня несколько покоробило. Не слишком ли прямолинейно хозяйка малогабаритки сообщает мне о том, что прекрасно осведомлена о конечной цели моего визита? И что без экивоков согласна? Хотя, собственно, не за этим ли самым ты сюда пришел, а?
– Так, ну, давайте, может быть, познакомимся по-человечески? Итак, вы?.. – вывел меня из задумчивости голос хозяйки.
– Я – Антон, – чуть не сбившись с идиотского псевдонима, отрапортовал я.
– А мое полное имя – Виталия, – подхватила она и протянула мне руку. Я взял ее холодные пальцы в свою руку и поцеловал.
– Обожаю галантных кавалеров! – рассмеялась Вита-Виталия.
– Сколько иронии, – состроил я обиженную гримасу.
– О, нет, нет! Никакой иронии! – вскричала она и порывисто чмокнула меня в щеку. – Это так приятно. Мы, женщины (мне показалось, что это слово она произнесла с каким-то особенным нажимом) так любим в мужчинах хорошие манеры!
Странно, но явный наигрыш и экзальтация, прозвучавшие в этой фразе, произнесшую ее совершенно не портили, просто это выглядело как вполне естественное женское кокетство и желание понравиться. И это, как ни странно, польстило мне.
– Какое интересное имя – Виталия, – продолжил я разговор.
– Греческое, – охотно поддержала тему она. – Его, как правило, его почему-то сразу сокращают до Виты, поэтому я так и представляюсь, но вообще-то мне ужасно не нравится! Друзья зовут меня Талия или просто Таша.
«Таша, надо же, как мило», – подумал я, и добавил в слух:
– Талия? Так у греков звали одну из муз, – начал было блистать эрудицией я. – Она покровительствовала, кажется…
