впечатляла. На нее пошло все, что попадало в руки строителей: плиты, перемычки, балки, стрелы подъемных кранов, огромные железные щиты, вмурованные в бетон остовы машин и всякое разное, о назначении которого теперь трудно догадываться. До Псидемии острог – тогда еще город – был гораздо больше, и там, где теперь протянулась Стена, стояли раньше дома – их тоже пустили в дело, сделав частью защитного контура. Окна заложили кирпичом, а комнаты, как слышал Гурбан, до потолков залили цементом. С тех пор серая мощь Стены нависала над всей округой, бросая вызов опустевшим Территориям, где плотность населения составляла вряд ли больше нескольких людей на десяток квадратных километров…
Гурбан прислушался к шепоту позади. Ксю, которая в отряде появилась недавно, еще месяца не прошло, выспрашивала у Малька, почему командир такой хмурый постоянно, весь из себя озабоченный, не улыбнется лишний раз.
– Так ведь слизни подчинили его семью. – Голос Малька, как всегда, прозвучал бесстрастно и вовсе не тихо, будто не о судьбе человека он рассказывал, а читал состав на этикетке. – Жену и сына. Командиру пришлось их убить.
– Убить?! – вскрикнула Ксю.
Гурбан отчетливо представил, как она в рассветном полумраке сделала большие глаза, и невесело улыбнулся.
– Ну да, а что же еще, – подтвердил Малёк тоном, не терпящим возражений.
Говорят, океаны до сих пор бороздят атомные подводные крейсера – те, что не затонули сразу из-за отказавших приборов. Когда стало понятно, что на поверхности произошло нечто ужасное, капитаны решили не всплывать. Регенеративные установки обеспечивали экипажи воздухом, топлива для атомных реакторов хватало на много лет автономного плавания, запасов жратвы тоже. А свежие лук, помидоры и огурцы выращивали в гидропониках. Воду опресняли. Ловили рыбу, тщательно обрабатывая ту, что покрупнее, на предмет уничтожения слизней. Объединялись в караваны с другими лодками, чтобы защищаться от обезумевших кашалотов и дельфинов. Так говорят. Правда или нет, Гурбан не знает. И честно говоря, ему плевать на подводников и их беды. Тут, на суше, своих проблем хватает. С морем как-нибудь потом разберемся…
Просто иногда он чувствовал себя таким вот атомным подводным крейсером. Сам в ледяной воде. А то, что рядом идут точно такие же туши с ядерными боеголовками на борту, ничего не меняет. Одиночество в бездне…
Его размышления прервал громкий скрип – это створки ворот шлюза медленно поползли в стороны, стравливая пропитанный антисептиком пар. Умники в остроге почему-то считали, что шлюз надо дезинфицировать даже в случае его работы на выход, будто те, кто покидают Харьков, могут занести смертельно опасную дрянь на Территории.
– Пятиминутная готовность, – передал Гурбан по цепочке.
Настраиваясь на бой, можно, конечно, поглазеть на Стену, много лет назад возведенную в неимоверной спешке. Но у Гурбана не было такого желания. Что на нее смотреть, на дурищу эту? Рухнет она от этого или наоборот – станет выше? Гурбан уже не мог себе представить родной город без Стены. Будто всегда тут была.
А вот
