помогло.
– Я уже пробовал, – спокойно сказал отец Сергий, – бесполезно.
– Давно сидишь?
Тот невесело улыбнулся.
– Да минут с десять будет. Прихожу, а тут ты. Сначала разбудить хотел, а потом думаю, зачем? Пусть я посплю.
– Лампадку…ты? – уточнил отец Сергий, усаживаясь в постели.
– Я. Тьма ж египетская, хоть глаз выколи. С электричеством опять что-то. Из-за грозы, я думаю.
– Ну и как тебе всё это?
Тот пожал плечами.
– Пути господни, понятное дело, неисповедимы. Так что тут либо промысел божий, либо кто-то перепутал контакты в пространственно-временном континууме. Тебя не спрашиваю, и так знаю, что думаешь.
Вообще-то до того, как стать священником, отец Сергий успел отслужить в армии и неплохо окончить один столичный политехнический. Это был один из тех редких случаев, когда вера и рассудок уживаются в человеке совершенно безболезненно и без всяких взаимных претензий.
О том, что подвигло его, молодого специалиста, податься в попы, он никогда никому не рассказывал. Как и о том, почему оказался в этакой глуши, где и прихода нормального лет восемьдесят не было, а случайно не растасканная до основания дореволюционная ещё церковь выглядела страшнее развалин бывшего сельского клуба.
В Пичугине отец Сергий обосновался лет пять назад и на удивление быстро обрёл авторитет и уважение не только среди богобоязненных старушек, но и среди всех пичугинцев. Был он не высок и не басовит, с простым, даже простодушным лицом, окаймлённым аккуратной бородкой. Неплохо разбирался в технике и строительстве. При необходимости мог и на трактор и под трактор. При необходимости и слово божие проповедовать успевал.
Церквушку восстанавливали всем миром. Кто чем может. Отец Сергий никого не упрашивал, не заставлял, не стыдил. Но если просил – отказывали редко.
– Я вот что подумал, – сказал он, придвигая табурет ближе, – вряд ли эта история только с нами приключилась. Чересчур затратно ради одного человека.
– Согласен. Весь масштаб сейчас не определить, конечно, но в деревне завтра будет твориться…
– Значит, примем как испытание.
Он тяжело поднялся, подошёл к окну, потрогал промокшие занавески, спросил:
– Слушай, а кто из нас настоящий? Как, по-твоему?
– Я, – без тени сомнения сказал отец Сергий.
Снаружи раздался выстрел. Другой.
Потом два почти одновременно.
– Началось, – словно дождавшись, сказал отец Сергий. – Одевайся, пошли. Это у склада.
Глава
III
Деревню взорвало изнутри примерно через полчаса после визита Саньки Бобрика в туалет и стрельбы Ильича по самому себе.
На изнурённых многодневной жарой сонных пичугинцев разом обрушилось невозможное, невероятное, необъяснимое и самое, наверное, главное – умопомрачительное в своей дикости явление.
Явление
