знания.
– Понимаешь, папа, скорее всего, имел в виду те аспекты городской жизни, которые, по мнению большинства обывателей, являются аморальными.
– А конкретнее?
– Например, не напиваться до поросячьего визга, воздержаться от крутых наркотиков, не устраивать оргии и тому подобное. Об этом ты тоже не знаешь?
– Представляю в общих чертах.
– Ты вчера ничего себе не повредил? – неожиданно спросила Анфиса. – Я имею в виду в парке.
– Нет, а что?
– Могла бы осмотреть раны.
– Лекарь, что ли?
– Нет, хобби у меня такое – лечить пострадавших.
– Как нынешней ночью?
– Разве не понравилось?
– Этого я не говорил.
– А то смотри, я ведь могу именно на этом аспекте городской жизни сосредоточить основное внимание.
– Боюсь, на остальные нам тогда времени не хватит.
– Ты и боишься? Вчера вечером мне так не показалось.
Все-таки надо с собой что-то делать! Стоило ей расстегнуть пару пуговиц на блузке, и я себя уже не контролировал. В результате мы вышли из гостиницы на час позже. Кофе пили впопыхах. Потом меняли валюту, бегали по магазинам…
В общем, к обеду рядовой Костанг представлял собой довольно жалкое зрелище. Лучше три раза подряд преодолеть тропу выпускников ларгонского разведучилища, чем в обществе неугомонной Анфисы бегать по магазинам в поисках подходящей одежды. Нет, первые брюки с рубахой мы купили почти сразу в стеклянном магазинчике неподалеку от метро «Пушкинская». Как она сказала, должен же я хоть немного походить на нормального городского жителя. Но потом начался настоящий ад.
Мне пришлось перемерить еще около сотни брюк и рубашек, несколько десятков пар обуви, почти столько же головных уборов. А еще были наручные часы, какие-то браслеты. Она попыталась затащить меня и в салон пирсинга, хорошо, на пороге я успел расспросить, что это такое.
– Анфиса, пока мы гуляли, я видел сотни парней и только у троих заметил подобные непотребности на теле. Твой отец велел «без фанатизма». Вот давай без него и обойдемся. Я свою шкуру со скуки дырявить не позволю. Даже если потом ты будешь лично осматривать мои раны.
– Как скажешь. Хотела сделать из тебя современного парня. Ладно, оставайся ретроградом.
– Договорились, – вздохнул я с облегчением. – Так вот, у ретрограда из глубин организма давно зреет предложение: не перекусить ли нам чего-нибудь, пока совсем коньки не отбросили?
– А ты быстро учишься! Уже говорить по-человечески начинаешь.
– Говорят, ученье лучше богатства. Вот и стараюсь разбогатеть как могу.
– Никогда не представляла себя в роли учительницы. А что, это даже пикантно. И ты так похож на прилежного мальчика старших классов. Дай я тебя поцелую!
– Анфиса, прекрати! Народ же кругом.
– Настоящему городскому мачо глубоко начхать на мнение обывателей.
– Мачо?
