спросил у Веры:
– Ты, конечно, извини за вопрос, но мне любопытно… Мой отец к тебе не пробовал приставать?
– Нет. Ни разу. Может, ему и хочется, но он, как бы, не в теме – из другого вообще поколения. Для него это слишком экстремально. Кроме того, он боится. Не знает моей реакции. А вдруг я пожалуюсь маме, и она его сразу выгонит?
– А ты бы пожаловалась?
– Нет.
– Это был бы «символический акт»?
– Может быть, а может, и нет. Бессмысленный разговор. Он не сделает этого никогда.
– И хорошо. Мне бы было противно…
– Почему?
– Не знаю…
Автобус свернул на Дмитровское шоссе. Над домами показалась Останкинская башня. Из нее валил черный дым, мелькало пламя. Все пассажиры прилипли к окнам – я понял, что это не «глюк».
Я спросил Веру:
– У вас есть дома видеокамера?
– Нет. А зачем?
– Можно было бы вернуться, снять это на видео.
– Что – это?
– Горящую башню…
– Зачем? Это скучно – точная копия того, что было. Интереснее, как мы сами все это запомним.
Когда автобус подъехал к метро, «марка» начала вставлять – как будто кто‑то трогал мне затылок большой горячей рукой.
– Вот, раздобыл себе новый «комбик». – Жора хлопает ладонью по ящику из некрашеных досок, с тремя ручками, гнездами для шнуров и динамиком. – Один умелец сваял – в соседнем подъезде живет. Когда‑то с ним в джазовой студии занимались. Только он вылетел сразу, а я продержался полгода. Звучит не хуже «маршаллов». И достался всего за три сотни рублей и два баттла портвейна. А вообще, Алекс, скажу я тебе одну важную вещь: наш «маршалл» – тот, что у нас продается – это не «маршалл», а левизна. Мне Дима Варшавский рассказывал – из «Черного кофе», он долго в Германии жил. Там – это да, «маршалл», а здесь – так, некондиция. Что тут скажешь – если страна второсортная, то и все в ней будет второсортным, даже всемирно известные бренды. Ладно, возвращаемся к нашим овцам. Покажи, что ты там наработал.
Жора втыкает шнур моей гитары в «комбик». Я жму на педаль «овердрайва» и начинаю играть «Seeing Red» группы «Minor Threat». На прошлый урок я принес Жоре диск, и он ее «снял» моментально, послушав первый куплет и припев.
– Четче переход, – говорит Жора. – И ритм, главное ритм. Тут все просто, «четыре четверти». Но все равно. Отстукивай ритм ногой… Ну‑ка еще раз.
– Водочки не желаешь? – спрашивает Жора. Мы сидим с ним на кухне, у нас перерыв.
– Нет.
– А я выпью с твоего позволения. Настроение что‑то поганое, с самого с утреца… Ты не думай, на мою компетенцию как учителя это не влияет. Даже наоборот – стимулирует. Помню, лет двадцать назад, сломал я левую руку. Как я сломал ее – не суть важно. Важно, что играл я тогда в кабаке. Рассчитаться надо было с долгами – я взял гитару за две штуки баксов, «Fender» – «японец». И мне врач разрешал выпивать
