style="font-size:15px;"> Вахтерша опустила глаза на газету. Лиза и Билл прошли следом за Лешей через фойе. Леша отпер ключом дверь, зашел, включил свет. Билл и Лиза зашли следом.
В углу стояла ударная установка, рядом лежала электрогитара. К одной стене были прислонены транспаранты – «Великий Октябрь», «Да здравствует 64-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции».
– Мы с Биллом написали уже что-то около десятка песен, – сказал Леша. – В некоторых тексты приблизительные, так что, если ты будешь, типа, вносить свою лепту, это будет только в плюс. – Леша вытащил из кармана пиджака несколько мятых листков, протянул Лизе. – Вот. Если не разберешь мой почерк, спрашивай. И на днях появится басист, будем играть полным составом. А сегодня еще без баса…
За длинным полированным столом сидели два десятка человек – в основном пожилые мужчины в костюмах. Стас сидел на углу. Перед всеми стояли чашки с чаем.
– Это однозначно талантливо, – сказал крупный седой мужчина с залысинами. – Да, у меня есть претензии к драматургии, к развитию характеров. Но мне совершенно очевидно, что авторы знают ту жизнь, ту среду, о которой пишут. Более того, они ее знают очень хорошо. И это как раз то, чего нам в сегодняшнем советском кино очень недостает. Сценарист и режиссер, ни одного дня в жизни не проработавшие на производстве, делают, например, фильм о металлургическом комбинате. Или еще о чем-то подобном. А что мы имеем в результате? Засилье серости, проходного кино, которое зрителю не интересно. Потому что зритель хочет узнавать себя в кино.
– Ну, я с вами не соглашусь, – сказала седоволосая женщина в черном платье, с перламутровыми бусами. – А как вы тогда объясните успехи, например, «Пиратов двадцатого века» или «Экипажа»? Я бы не сказала, что там узнаваемые персонажи…По мне, это скорей признак дурновкусия и проникновения в наш кинематограф буржуазных штампов.
– Это несколько другое, Екатерина Петровна. Это – чистое развлечение, против чего я тоже ничего не имею. Не каждый человек идет в кино, чтобы задуматься о серьезных вещах. Кому-то необходимо и развлечение. Но здесь режиссер и сценарист предлагают серьезное кино. Кино, которое должно заставить зрителя думать…
– А вы что скажете, Сергей Петрович? – Екатерина Петровна повернулась к невысокому бородатому мужчине в черном кожаном пиджаке. – По возрасту вы, пожалуй что, ближе режиссеру и сценаристу, чем все здесь присутствующие…
Бородатый поднялся, резко отодвинув стул.
– Ну, я считаю, что возраст здесь ни при чем. Но сценарий этот безусловно талантливый. Надо запускать. Больше мне добавить нечего.
– Что ж, лаконично, – Екатерина Петровна посмотрела на худого мужчину в роговых очках. – Теперь вас хотелось бы послушать, Леонид Иванович.
– Должен сказать, что мне сценарий вполне понравился. Свежо, свежо! В нашем кино как раз этого не хватает – свежести, голоса молодых. Мне – при всем уважении к себе… – Леонид Иванович улыбнулся, – …почти в шестьдесят лет сложно понять сегодняшних молодых.
