style="font-size:15px;"> Судя по всему, она была единственной, кого происшествие не лишило спокойствия. Борька, держась за сердце, монотонно, без остановки, сыпал проклятиями. Николай, легко перекрыв общий шум, обозвал Евгения «кретином недоделанным» и, забыв оставить нервно зажатую в руке вилку, ушел успокаивать Вику. Алла вернулась на свое место за столом и спрятала лицо в ладони. Плечи ее дрожали, но я бы не рискнула поручиться, что она плачет. Дядя Саня, по птичьи, вертел головой, явно испытывая неловкость – казалось, он чувствует, что должен что-то сказать или сделать, но никак не может сообразить, что именно.
– Да что вы все так раскудахтались, – Евгений, наконец, поднялся с пола. – Шуток не понимаете?
Я открыла было рот, но сдержалась. Слова «дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие», рвались с языка, но я ведь знакома с этим человеком меньше часа. Неудобно, как-то, он вполне может посчитать мое выступление хамством. Хотя, если учесть его, собственное неприличное поведение…
– Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, блин! – прервав свой унылый монолог, выпалил Борька. Надо же, что значит одиннадцать лет в одном классе! Сколько лет не виделись, а реакция у нас абсолютно одинаковая. За исключением завершающего «блин», разумеется.
– И чего ты так распсиховался? – ехидно прищурился Евгений. – Расстроился, что я вдруг помер, или наоборот, что я жив?
Борис злобно уставился на него, помедлил несколько секунд, в поисках достойного ответа. Не нашел и рявкнул сердито:
– Жаль что ты не сдох, урод! Всем бы было лучше!
– Не согласен, – быстро ответил Евгений, снова усаживаясь на стул. – Тебе – да, не спорю. А мне было бы хуже. – Он осторожно покосился на равнодушную Лайзу, бросил взгляд на меня (надеюсь, мне удалось продемонстрировать ему достаточно недовольную физиономию), на смущенно царапающего вилкой тарелку дядю Саню и принужденно улыбнулся, поднял руки вверх: – Ну ладно, ладно, признаю. Шуточка была так себе.
Борька еще некоторое время сверлил его подозрительным взглядом, потом буркнул, почти примирительно:
– Идиотская была шутка. Только настроение всем испортил.
Дядя Саня кашлянул и посоветовал негромко:
– Вы бы, Женя, сходили к Вике, попросили у нее прощения. Она хозяйка, все-таки.
– Тонкий намек, что и перед остальными не худо бы извиниться? – приподнял брови Евгений. – Это мы без проблем. – Он снова встал, отвесил низкий, шутовской поклон и взвыл: – Простите меня, люди добрые! Не корысти ради, а только повеселить хотел общество, клянусь!
Потом широко, размашисто, перекрестился, поклонился еще раз и вопросительно уставился на дядю Саню:
– Достаточно? Тогда пойду к Викуле, бухнусь перед ней на колени.
Когда Евгений вышел, за столом еще некоторое время царило молчание. Нарушил его опять дядя Саня. Он поднял свою тарелку и обратился ко мне, с неуверенной улыбкой:
– Рита,
