Надя или покинет нас навсегда.
Разумеется, было бы лучше, если она очнется.
Но что, если нет?
Я предпочел бы видеть ее в отделении интенсивной терапии со всеми этими проводами, чем в гробу. Формула одновременно простая и чудовищная.
Но даже смерть можно рассчитать.
Мы какое-то время сидим у постели Нади.
На этот раз мы сидим по одну сторону больничной койки. Наши стулья стоят так близко, что я чувствую тепло от тела Афсанех.
Надя мирно спит, несмотря на все провода и приборы. Лицо умиротворенное, рот приоткрыт. На руке в гипсе кто-то красным маркером нарисовал птичку и сердце.
Я делаю глубокий вдох.
Не выношу больницы.
Это началось, когда Арон заболел. Он почти два месяца перед смертью пролежал в отделении для онкобольных детей.
Я навещал его каждый день.
Первые недели он хорошо реагировал на лечение. Набрался сил, мы выходили из палаты и даже из больницы. Однажды мы спустились в подвал. Там мы играли в догонялки. Я убегал, а Арон – догонял, с капельницей в руке.
Но потом к нему вернулась слабость. У него больше не было сил вставать. Брат все время спал. Даже разговаривать с ним было трудно.
А потом он просто заснул.
Так он и ушел от нас. Тихо, без лишней драмы. Несколько дней он не приходил в сознание, и сердце просто отказало.
В одну секунду жив, в следующую – мертв.
После его смерти я стал ненавидеть больницы.
Мне не нравится запах больниц, хотя я без проблем посещаю отделение судмедэкспертизы, где действительно воняет. Но больничный запах – смесь дезинфицирующих средств, мочи и переваренной картошки – на дух не переношу.
Чувствуя этот запах, я возвращаюсь в детство. И снова переживаю то отчаяние, как тогда, когда мне было двенадцать.
Мобильный вибрирует в кармане пиджака.
Это Малин.
– Дорогая, мне нужно ответить на этот звонок.
– Хорошо, – быстро соглашается Афсанех, чем изрядно меня удивляет.
В голосе не слышно недовольства.
Я выхожу в коридор и отвечаю, одновременно роясь в карманах в поисках сигарет.
– Привет, – здоровается Малин. – Все в порядке?
– Да. Я заехал ненадолго в больницу.
– Слушай, тут кое-что произошло. Они нашли новое тело. Тоже завернутое в покрывало и обмотанное цепью. Можешь подойти к двум?
Самуэль
Женщина, прибывшая на встречу со мной в гавани, напомнила мне мать. Но она худее, и волосы у нее длиннее и темнее. Кожа бледная, почти прозрачная в ярком свете солнца. Вокруг глаз – сеточка тонких морщинок. Одета она в футболку и джинсы. Она пожимает мне руку и приветливо улыбается.
– Меня зовут Ракель, – сообщает женщина и немного наклоняет голову так, что волосы падают на одно плечо.
– А я Самуэль, – представляюсь я и думаю, что, если бы не возраст, ее можно
