пирамиды из консервированных крабов. Натуральные крабы! Но как-то нам и в голову не приходило их покупать. Пшенная каша – нормально, котлеты из фарша – нормально. А крабы – это к чему? Вот выпускает фабрика Володарского пальто – коричневые, темно-серые, темно-зеленые. Все! И эту гамму все носят!
Виктор Лебедев:
В витрине магазина стояла такая гора банок из крабов. И крабы стоили копейки. Потом уже мода появилась, поняли, что это – деликатес. Но это уже были шестидесятые годы. А в пятидесятые это было [в свободной продаже], как ни странно. Такой вот парадокс: многого не было, каких-то фундаментальных вещей, а какие-то [деликатесы] присутствовали. Можно было пойти на угол Литейного и Невского и купить там икру, и достаточно недорого. Но, с другой стороны, не было ни овощей, ни фруктов. Но это было где-то с пятьдесят четвертого по пятьдесят седьмой год, а потом все резко дороже, дороже – и исчезло все.
Георгий Ковенчук:
[Стиляги] – это были, как правило, люди передовых взглядов. Это было мировоззрение. Люди, которые доставали и читали Хэменгуэя, который у нас не печатался, Ремарка, Кафку. Все было направлено против заскорузлой, жлобской, заказной культуры.
Вадим Неплох:
Нас привлекала Америка – не так Франция, как Америка. Даже мы не думали о какой-то политике – о свободе, несвободе. Нам нравилась их музыка. Сегодня ее почти нет. Сегодня – другая музыка, и другие песни, и другие лица, и все другое.
И Америка не всегда была «врагом номер один». Ведь только недавно закончилась война, и мы помнили встречу на Эльбе (встреча войск 1–го Украинского фронта СССР с войсками 1–й армии США 25 апреля 1945–го год недалеко от города Торгау на Эльбе, символизирующая союзничество двух стран в войне с гитлеровской Германией – В. К.). И мы выросли на [американской] тушенке и яичном порошке. Я не знаю, выжили ли мы бы вообще, если бы они нас не подкармливали. И мы понимали, что там посвободней немножко. Видели какие-то фильмы. Я помню, как мы в подвале смотрели «Серенаду Солнечной Долины» и понимали, что там иначе, не так, как у нас, что там такого жлобства не было. Может быть, оно там тоже было, но мы не думали об этом. У них были другие лица.
Валерий Попов:
Все или были стилягами, или пытались быть ими. Кроме комсомольцев, которые с ними боролись. Вот так общество разделялось на стиляг и анти-стиляг. Вне борьбы никто не остался. Это была глобальная идея тех лет.
Я жил на Саперном переулке – улица Преображенского полка, такое очень красивое питерское место, – и в соседнем доме номер пять был заводик. И мы рвались туда, рискуя свободой, и в сараях хватали полоски какой-то технической ткани – байки, что ли. Мы понимали, что это цвета какие-то запретные – розовый, нежно-лимонный. Цвета, которые не принято носить советскому человеку. И потом мы шли по улице, держа эти шарфики в кармане, и только перед Невским их одевали. Это был такой вот гражданский акт – почти как на баррикады выйти. Одевали эти шарфики, шли по Невскому и глядели – как реакция? Принимают
