слова сегодняшней святой Мессы приглашает нас к размышлению, предметом которого должно стать величие нашего Отца – Бога, и Его любви к нам. Когда блудный сын принял решение вернуться, чтобы стать одним из наемников в доме своего отца, тот, глубоко тронутый жалким видом сына, бросился ему навстречу и выказал ему свою любовь: по словам Иисуса, пал ему на шею и целовал его. Он тотчас принял его не как наемника, а как сына. Вот слова Святого Писания: Он целовал своего сына долго, словно вбирая его в себя. Есть ли слова более человечные, чем эти? И есть ли образ, способный лучше передать силу Божией Любви к человеку? Мы не можем молчать перед Богом, Который бросается нам навстречу. Мы скажем Ему вместе с апостолом Павлом: “Abba, Pater”, Авва, Отче (Рим 8,15). Ибо Он, Творец Вселенной, не требует, чтобы мы называли Его величественными титулами. Ему безразлично наше признание Его суверенного господства! Он хочет, чтобы мы называли Его Отцом и наслаждались этим словом. Он хочет исполнить радости наши души[35]. Всякий раз, когда мы называем Бога Отче, на нашу душу нисходят радость и мир.
До сих пор отец не говорил ничего, теперь же в его словах звучит радость. Он не ставит сыну условий и не вспоминает о прошлом… Он говорит о будущем, он возвращает пришельцу его сыновнее достоинство прежде, чем тот переступил порог дома. Он даже не позволяет ему закончить заранее заготовленной фразы и тут же начинает отдавать распоряжения: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Лучшие одежды предоставляются “блудному сыну” как почетному гостю, перстень свидетельствует о его восстановлении в статусе наследника, обувь на ногах указывает на его положение свободного человека. Исполненный отеческой любви Бог склоняется над каждым из Своих блудных сыновей, над каждой человеческой немощью, а прежде всего – над немощью нравственной. По этой причине тот, кому Бог сочувствует, ощущает себя не униженным, а найденным и “оцененным”[36].
Во время исповеди Господь в лице священника возвращает нам все, что мы по своей вине утратили: благодать и достоинство чад Божьих. Господь установил это таинство, дабы мы могли вновь и вновь возвращаться в дом отчий. Полная индивидуальная исповедь, за которой следует отпущение, остается единственным общепринятым способом примирения верующих с Богом и Церковью, кроме случаев, когда физическая или моральная невозможность снимает обязательство такой исповеди. Это правило не лишено глубоких причин. Христос действует в каждом из таинств. Он обращается лично к каждому грешнику: “Чадо! Прощаются тебе грехи твои” (Мк 2,5); Он – врач, склоняющийся над каждым больным, который нуждается в Нем, чтобы исцелиться; Он поднимает их и восстанавливает в братском общении[37]. Господь изливает на нас Свою благодать, и, если наше раскаяние и в самом деле является глубоким, предоставляет нам еще более почетное место, нежели то, которое мы занимали прежде.
Св. Х. Эскрива,
Иоанн Павел II,
