в толках и беседе о предстоящем сватовстве немецкой владетельной персоны.
Прасковья убедительно просила государя выдать ее «Катюшку» замуж не иначе, как в своем высоком присутствии; причем просила строго-настрого наказать ее мужу, чтоб он берег жену. Старушка скорбела, что за тяжкими недугами не могла сама быть на торжестве, столь близком ее родительскому сердцу.
27 января 1716 года она проводила свою любимицу в дальнюю дорогу. Государь с государыней, с племянницей-невесткой и с необходимою свитою выехал из Петербурга в Данциг.
Царица Прасковья Федоровна сильно скучала по отъезде дочери, особливо первые два месяца. В это время она пишет письмо за письмом царице Екатерине Алексеевне, бывшей с государем за границею. Извещая ее о здоровье детей, она униженно молит не оставлять «своею милостью» царевну Катерину. Вот для примера одно из таковых писем, каковое приводим без грамматических ошибок царицы:
«Государыня моя невестушка и матушка царица Екатерина Алексеевна!
Здравствуй, свет мой, на множество лет, купно с Государем нашим общим батюшком, с царем Петром Алексеевичем.
Доношу вашей милости: дорогие детки ваши, слава Богу, в добром здоровье. Благодарствую, государыня моя, за писание ваше, чего и впредь желаю слышать чрез писание о вашем общем здравии; а что изволишь писать, чтоб взаимно не покинуть дорогих деток ваших, и мы рады служить – лишь бы что вам было угодно… А (о) Катюшке прошу пожалу(й), свет мой! содержать ее в такой милости, как от всюдова слышу превеликую к ней милость, а (о) том, свет мой, еще прошу, што с молодости какая неист(п)рава – пожалуй, свет мой, поучи и побей по такой (т)воей милости. При сем остаюся Прасковья».
(Из) Петербурга.
Жених явился в Данциг 8 марта 1716 года и здесь впервые увидел свою веселую, бойкую хохотунью-невесту. Первый день их знакомства заключился торжественной ассамблеей у бискупа Варминского, князя Потоцкого; затем последующие дни, вплоть до свадьбы, прошли в осмотре достопамятных замков, местностей, церквей, в посещении музеев; вечера – в театрах и ассамблеях.
Нельзя не пожалеть, что до нас не дошли (по крайней мере, в тех бумагах, которые мы пересматривали) письма Катерины к ее матушке. Нет сомнения, что из них мы бы узнали, какое впечатление произвел на нее Карл-Леопольд, насколько полюбилась ей его беседа, его наружность, его придворные… В официальных же источниках мы ничего не находим, кроме сухого, безжизненного перечня празднеств и торжеств, в которые погрузилась брачная чета. Празднества были тем великолепнее, что в Данциг съехались не только уполномоченные от венценосных владетелей Дании, Пруссии, Ганновера, но явился и сам «великолепный» король польский Август II. Все они поспешили к Петру, под его знамя, для составления грозного союза против Швеции. И тут, среди политических толков, пересудов и рассуждений, в которых иногда довольно бесплодно пропадало время, они всячески старались щегольнуть перед русским
