как сложилась жизнь Афины, я спрашиваю себя: неужели все это началось именно тогда, на мессе, или давно уже копилось в ее душе? Я думаю о многих Афинах и Лукасах, которые развелись и утратили право на причастие, – им остается лишь созерцать распятого, страдающего Христа и вслушиваться в его слова, а они далеко не всегда согласуются с законами Ватикана. Иногда эти люди отдаляются от церкви, но чаще продолжают приходить на мессу – просто оттого, что привыкли к этому, хотя чудо претворения вина и хлеба в кровь и плоть Христову для них – под запретом.
Еще я думаю, что Афина, выйдя из церкви, быть может, повстречала Иисуса. И с плачем бросилась в его объятия, в смятении прося объяснить, почему ее из-за какой-то бумажки с гербовыми марками, не имеющей никакого значения в плане духовном, не допускают в круг избранных.
Иисус же, глядя на Афину, быть может, ответил ей так:
– Видишь, дочь моя, я ведь тоже стою по эту сторону церковных врат. Меня уже так давно не пускают внутрь.
Павел Подбельский, 57 лет, хозяин квартиры
У нас с Афиной было нечто общее – и она и я бежали из родных мест, спасаясь от ужасов войны, и попали в Англию еще в детстве, просто я оказался здесь на полвека раньше. Оба мы знали, что, невзирая на все перемены, традиции остаются и на чужбине, язык и религия выживают, члены общин жмутся друг к другу, ища защиты от окружения, навсегда чужого для них.
Да, традиции наших культур остаются живы, а вот желание вернуться на родину постепенно исчезает. Оно сменяется надеждой, которой мы любим себя обманывать, но которая никогда не осуществится: я больше не увижу Ченстохов, Афина и ее семья больше не будут жить в Бейруте.
И, конечно, если бы не это родство душ и чувство общности, я предпочел бы сдать третий этаж своего дома на Бассет-роуд жильцам без детей. Однажды такая ошибка уже была совершена, и в результате я жаловался на шум днем, а мои квартиранты – на шум ночью. И тот, и другой коренились в священных элементах бытия – в плаче и в музыке, – но поскольку мы с моими жильцами принадлежали к разным мирам, то терпимого отношения между нами не возникло.
Афину я честно предупредил, но она ответила, что я могу не беспокоиться: ее сын целый день проводит у бабушки с дедушкой. А моя квартира имела то преимущество, что помещалась совсем неподалеку от банка, где она работала.
И вот, несмотря на мои предупреждения, вытерпела она только первую неделю, а потом не выдержала. На восьмой день после вселения с ребенком на руках позвонила мне в дверь.
– Простите, он никак не может заснуть. Не могли бы вы сделать музыку потише?..
Все воззрились на нее.
– Что это такое?
Мальчик у нее на руках мгновенно перестал плакать, словно, как и мать, удивился при виде танцующих людей.
Я нажал кнопку «пауза», обеими руками поманил их к себе и, когда Афина переступила порог, снова пустил запись на полную громкость, чтобы не прерывать
