Владимирович ничего не ответил. Он опять прилип к микроскопу. Таня вышла из лаборатории, тихо затворив дверь.
Москва, 2006
В прихожей заливался звонок. На тумбочке чирикал соловьем мобильный, сообщая, что пришла почта. Соня проснулась и тут же увидела папу. Он сидел на краю кровати, приложив палец к губам, и мотал головой.
– Не открывай, – прошептал он, – ни за что не открывай.
Соня встала, накинула халат поверх пижамы, прошлепала босиком в прихожую. Папа остался сидеть, ничего больше не сказал, только проводил ее грустным детским взглядом.
– Лукьянова Софья Дмитриевна? – спросил мужской голос за дверью.
– Да, – просипела Соня и закашлялась.
– Откройте, пожалуйста. Вам посылка.
– От кого?
За дверью что-то сухо зашуршало.
– Прочтите сообщение на мобильном. Оно поступило двадцать минут назад, – произнес глухой мужской голос.
Возвращаясь в комнату за телефоном, Соня взглянула в зеркало. Ветхий мамин халат болтался на тощих плечах, как мешок на огородном пугале. Бинт за ночь съехал на шею, волосы безобразно свалялись, в них запутались клочья ваты. Правое ухо от спиртовых компрессов покраснело, распухло и шелушилось. Судя по ознобу, температура с утра у нее была не меньше тридцати восьми. В ухе продолжало стрелять и булькать, ныла вся правая половина головы.
«Уважаемая Софья Дмитриевна! Поздравляю Вас с днем рожденья! Желаю здоровья и творческих успехов! И.З.».
Это сообщение было последним. Оно действительно пришло двадцать минут назад, то есть в половине одиннадцатого. Перед ним пришло еще три. Соня не стала их читать, захлопнула телефон, поплелась назад, в прихожую.
– Не открывай, – шепотом повторил папа.
Теперь он стоял рядом. Щеки порозовели. Трепетал нежный седой пух на макушке. Глаза казались больше и ярче.
За дверью было тихо.
– Эй, вы еще здесь? – спросила Соня.
Ответа не последовало.
– Кажется, ушли, – сказала Соня папе. – Я все-таки открою, посмотрю. Ладно?
Папа испуганно замотал головой.
Из-за температуры, из-за боли и постоянной стрельбы в ухе все было подернуто вязкой мутью, как будто воздух в маленькой квартире сгустился.
– Ну чего ты боишься? – спросила Соня. – Тебе просто приснился плохой сон.
– Нет, – сказал папа, – это не сон. Это все наяву, Сонечка. Прошу тебя, не открывай дверь.
– Никогда?
– Не знаю. Во всяком случае, сейчас не надо.
Несколько секунд они стояли и молча смотрели друг на друга.
– Ладно. Мне все равно. Я лягу, – сказала Соня. – Ты не помнишь, где у нас градусник?
Папа шагнул к ней и прикоснулся губами ко лбу.
– Тридцать восемь и два. Градусник ты разбила вчера ночью. Не забудь, пожалуйста, вымести ртуть из-под кровати. Ты же знаешь, как это вредно.
– Хорошо. А
