если бы не директор, может быть, и не приняли бы, и директора следовало «отблагодарить», но как благодарить – ни Федор, ни мать понятия не имели.
И тогда она позвонила отцу.
Федор ничего об этом не знал, слышал только, что она несколько раз звонила куда-то и говорила сначала специальным холодным голосом, а потом умоляющим, а потом плачущим. Федор не хотел слушать ее причитаний, нарочно не хотел, потому что в тот момент чувствовал себя победителем жизни, а плачущий голос матери с этим чувством никак не вязался.
Он победил. Он поступил. Поступил в такой престижный вуз, и теперь, конечно же, вся его жизнь изменится навсегда! Он будет хорошо учиться, он найдет достойную работу, сделает сумасшедшую карьеру, и все у него будет, как у тех самых людей из телевизора, которые не давали ему покоя.
Должно быть, отцу быстро надоели приставания матери, потому что в один прекрасный день он вдруг приехал.
Он не приезжал лет десять или даже больше, а тут вдруг приехал.
Федор был дома и открыл ему дверь – и ничего не понял. Отец почти не изменился, сын запомнил его именно таким – высоченным, широкоплечим, поджарым, с отросшими, очень темными волосами.
– Привет, – поздоровался отец, странно морщась. – Мать дома?
Федор кивнул.
– Дай пройти-то, – помолчав, сказал отец. – Мне, знаешь ли, некогда.
Федор сообразил, что стоит в дверях, и торопливо посторонился, пропуская отца. Тот вошел в узкую прихожую, остановился, взглянул на Федора и усмехнулся:
– Мать дома, я спрашиваю? Или ты немой?
– А… дома. Проходи…те.
– Ну, позови ее! – приказал отец.
Какой-то человек в кожаной куртке и с витым проводком за ухом остался на лестничной площадке и теперь заглядывал в квартиру. Лицо у него было точно такое же, как у отца, – насмешливое и брезгливое.
Федор кинулся в комнату, уронил на пол что-то сильно загрохотавшее и заорал очень громко:
– Мама!
– А?
– Мам, пойди сюда! К тебе… пришли!
– Кто?
– Мама!!
Она выскочила из кухни, увидела в прихожей отца и стала сдирать фартук – не слишком чистый, в неаппетитных пятнах. У Федора покраснели скулы и стало жарко загривку – от стыда.
– Привет, – сказал отец и велел Федору закрыть дверь на площадку.
Протискиваясь мимо него – тот стоял неподвижно, – Федор почувствовал, как отец пахнет – чем-то дорогим и очень свежим.
На площадке стоял второй, со шнуром за ухом.
Федор понятия не имел, кто это может быть.
– Вы… не зайдете? – спросил он вежливо и по лицу того понял, что спросил глупость. Он осторожно прикрыл дверь и ринулся в комнату, где происходило нечто невиданное.
– Я привез тебе денег, – заявил отец, не вынимая рук из карманов. – Только это первый и последний раз. Ты поняла?
Мать кивнула. Лицо
