были такими кургузыми, что мои руки вечно краснели от холода и мерзли.
– Прошу прощения, я, кажется опять немного подросла, – стремясь обратить все в шутку, сказала я.
– Расти, я не возражаю, – подхватила мама, и ее лицо просветлело.
Затем мы с Ричардом вышли, и она помахала нам в окошко.
Как только мы приблизились к деревне, я почувствовала беспокойство Ричарда. Он боялся за нас обоих. Переложив связку книг в другую руку, он ухватил меня покрепче, и так, уцепившись друг за друга, мы и пошли по деревенской улице, где каждый коттедж смотрел на нас, словно не доверяя, темными окнами.
Слева от нас был дом сапожника, и он, как всегда, лениво сидел у окна. Дальше располагался дом тележного мастера, во дворе стоял тот фургон, на котором они увезли нашу Шехеразаду. Они голодали, но оставались здесь, потому что им некуда было идти. В чужом приходе они не имели бы прав на работу и потому вынуждены были оставаться в своих холодных домах у погасших очагов.
Следующей стояла кузница с давно потухшим очагом. Да и кто мог привести сюда лошадь, когда ни у кого не осталось и курицы. Пока мы шли по улице, я глазела по сторонам, осматривая каждый коттедж и удивляясь, что так много людей могут жить в заброшенной деревне. Из еды у них была только дичь из леса и кролики с общественной земли. Но они даже не могли засеять свои грядки, поскольку у них не было семян. К тому же деньги требовались на одежду и на инструменты. Я так задумалась, как люди могут жить без денег – ну просто совсем без денег, – что даже не заметила подстерегавшей нас опасности.
Это была небольшая группа оборванных подростков. Их было не очень много – примерно дюжина, – но для нас с Ричардом они представляли серьезную угрозу. Они преследовали нас, как стая голодных волков, и смотрели на книжки Ричарда и мое старое пальтишко как на предметы невообразимой роскоши.
Когда мы дошли до двери викария, Ричард тяжело дышал.
– Никуда не ходи, Джулия, – вполголоса бросил он мне, пока мы ожидали, чтобы нам открыли дверь. – Подожди здесь, пока у меня не закончится урок. Эти дети смотрели на тебя очень странно, они могут сказать тебе что-нибудь плохое.
Мои колени дрожали, но я улыбнулась ему.
– Это просто маленькие детишки, и я должна повидать миссис Грин. Я недолго. Если они будут грубы, я сразу убегу. Могу поспорить, что ни один из них не догонит меня.
Ричард согласно кивнул. Он знал, что я бегаю как заяц и босоногим голодным ребятишкам за мной действительно не угнаться.
– Но я бы все-таки хотел, чтобы ты подождала меня здесь, – нерешительно сказал он.
– Нет, я пойду.
Тут дверь отворилась, и мы расстались. Он не поцеловал меня в щеку на глазах прислуги викария и ватаги ребят, но его пожатие было теплым и заботливым, и это много значило для меня. Один этот жест придал мне храбрости встретиться с мучителями Ричарда, и я пошла по тропинке к воротам.
Там я остановилась и взглянула на детей оценивающим взглядом. Я была выше большинства из них, кроме
