положено… А ты? Каждый раз приезжаешь измотанная, в фигуре – ни капли объема, как у нормальных женщин. Одна кожа да кости. Выглядишь – словно призрак Надежды Крупской.
– Я тренируюсь, у меня лишний вес не копится.
– Тренируется она! Мужики от тебя скоро шарахаться начнут. Уже шарахаются! Зачем ты менеджера супермаркета сунула в раковину под кран? Приговаривала, что будешь так держать, пока хлорированная вода не вымоет из него все мерзкие слова?
– Он меня «доской» назвал. Я-то не обиделась, но он еще обозвал Наташу Зайцеву «двуногой коровой». Она после этого ревела целый час.
– Все равно – нельзя так! Нужно вежливее, интеллигентнее.
– Он вежливо не понял, когда я сказала, что он подобен царю Ироду Первому Великому. Руки стал распускать.
– Короче, хватит.
– Отпустите?
– Куда я денусь! А если ты и меня в раковину ртом под кран?
– Ну что вы!
– Ладно-ладно. Значит, так. В полицию не попадать, с мужиками не драться, по стенам домов не лазать, погромы на центральных улицах не устраивать.
– А вот этого не было! – возмутилась я последним.
– Потому и предупреждаю, чтобы не учудила! – ответил Семен Капитонович. – В общем, не совершать противозаконных поступков, выглядеть симпатично и привлекательно – как положено женщине, а не дьяволу в юбке. Обещаешь?
– Периклом клянусь.
– Так, и последнее. Тебе звонил твой друг из Швеции… Этот… Фамилия – как у телефона.
– Эрикссон! – удивилась я.
– Точно. Сын Эрика. Просил передать, что прошлой ночью его кабинет в университете ограбили. Унесли ноутбук с текстами работ, старинные книги, изделия, статуэтки, украшения викингов. Заодно прихватили все фотографии, которые вы сделали на айсберге. Больше всего беспокоился о фотографиях. Умолял отпечатать их заново и отправить ему.
– Вот так да! – выдохнула я.
Пленка у меня. Преспокойно лежит в сумочке на моем рабочем столе. Хорошо что я не отдала ее Эрикссону, как он умолял. Украли бы вместе с остальным… Нужно сразу после работы сбегать в пункт проявки. Пусть напечатают тонну фотографий на всякий пожарный. Кажется, пленка сделалась настолько ценной, что становится страшно.
В конце рабочего дня я попрощалась с коллегами. Две сотрудницы со вздохом признались, что тоже с удовольствием бы смотались в Лондон, дабы развеяться, но вместо этого в ближайший выходной будут «развлекаться» на дачных грядках.
Верочка Шаброва, моя самая близкая подруга, обняла меня на прощание.
– Не ввязывайся в неприятности, – напутствовала она, таращась сквозь огромные линзы.
– Ну что ты! Ты же меня знаешь!
– Потому и говорю, что знаю.
Я покинула архив с тяжелым предчувствием, что вернусь в этот полосатый дом нескоро.
В вагоне метро толпа прижала меня к дверям. Я смотрела сквозь стекло на темные движущиеся
