башне, я пуп земли, ха ха я звезда, мир вертится вокруг меня». А когда они уходят, я думаю, неужели я всегда буду одна.
Я думаю: «Может, я слишком много читаю».
Однажды я восклицаю: «Меня окружают дураки и дурацкие идеи! Я хочу лучшего мира!» Я сама создам лучший образ всего. Вот моя идея: я положу Землю на спину гигантскому слону, чтобы он держал ее в пространстве. Слон стоит на черепахе, которая, в свой черед, плывет по морю, заключенному в чашу.
Таков был общий результат одного дня.
На следующий день я сижу с книгой о мифологии Индии. Я читаю: «В индийской мифологии Земля находится на спине гигантского слона, который держит ее в воздухе. Слон стоит на черепахе, которая, в свою очередь, плывет по морю, заключенному в чашу». Это меня огорчило.
Я не люблю, когда придуманное мной написано кем-то другим; я чувствую себя глупо.
На следующий день я сижу, стою, слоняюсь, вздыхаю, стенаю, жалею себя, говорю сама с собой:
«Мир придет ко мне, или я приду к нему?» – сказала она.
«Вам нужно решиться», – сказала она.
Легко ступая, я подхожу к книжному шкафу. Я беру книгу наугад. Я читаю: «Я наблюдаю за ней, – сказал он, – с необъяснимым восторгом, за ее жизнью в башне, оснащенной телефонами, телеграфами, фонографами, беспроводными сетями, передвижными экранами, проекторами, видеомониторами, словарями, расписаниями и свежими новостями. У нее есть всё, что нужно. Она носит египетское кольцо, которое сверкает, когда она говорит. Такой хорошо снаряженной женщине незачем путешествовать. Двадцатый век перевернул историю о Магомете и горе; в наши дни гора приходит к современному Магомету».
Мне жутко не понравилась эта характеристика.
Я прочла ее; никаких глубоких чувств у меня не возникло; сон закончился.
Другими словами, я прозрела.
Той ночью я села за стол и написала: (1) РАЗНОРОДНОЕ НЕ УНИВЕРСАЛЬНО. (2) НЕ ВСЕ СОВПАДЕНИЯ ИНТЕРЕСНЫ. В этих двух предложениях – все мои ежедневные уроки жизни: все семь лет уместились в эти слова. Лучше бы мне как следует осмыслить всё это. Меня беспокоят мои записки: они непонятные, слишком запутанные и/или слишком личные. Я прикрепила их на дверь холодильника и вышла на прогулку.
Должно быть, была суббота. Все вышли на улицы. Я случайно натолкнулась на Хорхе Луиса Борхеса. Вероятное совпадение…
Я случайно натолкнулась на Боба Дилана.
Я случайно натолкнулась на Хорхе Луиса Борхеса и спросила разрешения процитировать его в моей книге.
– Окей, Хорхе? Я хочу использовать фрагмент о человеке, который лишен свободы. Ну, вы понимаете, о современном сновидце. Я пишу тюремный роман. Мне только нужно сделать пару отступлений от вашего оригинального текста. Немного дополню в двух местах. Ну, что скажете? Окей?
– Окей,
