тояли теплые, сухие и солнечные. Днем было около плюс двадцать шести, ночью, конечно, прохладнее, но не до холодов. Каждый день я занималась тем, что с утра отправлялась на пляж. Так получилось в этом году, что практически все лето – настоящее, не бабье, – я была занята работой. Времени не оставалось даже на элементарный отдых, не говоря уже о поездке куда-нибудь. И я, сцепив зубы и пряча тоску, стоически подбадривала себя пословицами типа «цыплят по осени считают». И когда осень пришла, у меня, как и у профессионального хлебороба, наступила пора сбора урожая.
Урожай получился очень и очень неплохой. И я, в очередной раз любовно пересчитывая пачечки хрустящих купюр, снова и снова хвалила себя за плодотворно проведенное время. Нет, я не скряга, отнюдь. Моя тетя Мила, к примеру, даже считает меня расточительницей, поскольку сама легко может рассчитать бюджет так, чтобы прожить месяц на четыре тысячи рублей и еще отложить из них рублей пятьсот про запас. Мне, конечно, таких высот экономического искусства никогда не достичь, и свои гонорары я привыкла тратить так же основательно, как и зарабатывать. То есть если мне вздумается провести пару недель на Гавайских островах, я с легкостью вложу заработанные средства в это предприятие, ничуть о них не жалея. И вообще я люблю после напряженной работы вознаградить себя чем-то приятным, а не просто тупо пересчитывать купюры и радоваться.
Так что теперь я успокаивалась тем, что с чистой совестью могу наверстать упущенное за лето. Во всем нужно искать плюсы – это золотое правило всегда облегчало мне жизнь, не давая вешать нос и впадать в депрессивное состояние. А плюсов набралось достаточно. Во-первых, я могла с утра до вечера пропадать на пляже, чем, собственно, и занималась, благо погода благоприятствовала. Во-вторых, в начале сентября я купила за полцены тот самый купальник в «Галерее моды», на который положила глаз еще в конце мая, когда он стоил как приличное пальто. Правда, на скопленные за три месяца средства я могла купить себе несколько десятков таких купальников, но скидка всегда приятна, не правда ли?
Ну и в-третьих, на душе у меня царили мир и покой, что гораздо важнее материальных ценностей. А после того как я подарила своей тете Миле посудомоечную машину и у нее появилось гораздо больше свободного времени, я и вовсе расслабилась и в очередной раз убедилась, что жизнь прекрасна и удивительна. Словом, ни о каких новых заказах я даже не помышляла, целиком и полностью окунувшись в плотские утехи, которые сводились к лежанию под теплыми солнечными лучами, купанию в волжских волнах до шума в ушах и легкого головокружения, катанию на водном велосипеде и поеданию мороженого в неограниченных количествах.
Можно было, конечно, податься и за границу, но я люблю наш город. В нем есть Волга, а это, как ни крути, огромное преимущество. Помню, как несколько лет назад, когда отдых в Египте стремительно завоевывал все большую популярность, одна моя соотечественница, с которой мы познакомились на пляже в Александрии, произнесла со вздохом: «Господи! Ну ладно мы из своей Читы готовы поехать куда угодно, где тепло и есть вода. Но вы-то от своих красот куда рветесь?» И не то чтобы эта фраза перевернула мое представление о родных местах – я и раньше их ценила, – но как-то я еще больше укрепилась в мысли, что отдохнуть со вкусом можно и в родных местах. Незачем ехать за семь тысяч верст, когда у тебя под боком есть и солнце, и вода, и возможность получить темно-коричневый загар, который в отличие от морского не смывается до конца за целый год.
Я лениво перевернулась на другой бок и посмотрела на часы. Время приближалось к пяти вечера. Славно, славно прошел еще один денек, что и говорить. Можно уже и домой собираться. Я оглядела свое тело, приобретшее за эти дни красивый шоколадный оттенок, отметила упругость кожи, повысившуюся в результате ежедневных заплывов, и, довольная собой, поднялась на ноги и потянулась под начавшими тускнеть лучами – высокая, молодая, красивая…
Побросав в пляжную сумку свои причиндалы, я двинулась к выходу с пляжа. Села в «Фольксваген», завела мотор и направилась к волжскому мосту, по которому мне следовало добираться домой в родной Тарасов: отдыхала я на покровской стороне.
Подъезжая к дому, не удержалась, вышла из машины и завернула-таки в супермаркет, откуда вышла с ведерком пломбира, обожаемого как мной, так и моей тетей. Представляла, как мы сейчас вместе с тетей Милой навернем его с каким-нибудь джемом или вареньем – с абрикосовым, к примеру. На малиновый, сваренный тетей еще в июле, я даже не претендовала, вспомнив, как отреагировала тетя Мила на то, что я, придя вечерком домой и не обнаружив ее, открыла одну из банок и щедро полила ею только что купленное мороженое.
Вкусно было невообразимо, я, довольно урча, уплела все и даже слизала с тарелки розовые сливочные капли. Тарелку с остатками мороженого я легкомысленно оставила в раковине: посудомоечная машина тогда еще не была куплена, а мне не хотелось в тот момент заниматься столь скучной работой, и я решила отложить ее на потом – все равно после ужина придется мыть посуду, чего ж два раза делать одно и то же? Тетя, вернувшаяся домой, сразу увидела тарелку и безошибочно определила, чем оставлены на ней кремовые разводы…
