проворчала Татьяна Георгиевна, надеясь, что анестезиолог рассосётся в предрассветном мороке.
– Сделаю запись. Если ты мне сделаешь кофе. Я, между прочим, тоже…
– Заткнись! Сейчас сделаю. Тебе цианистого калия ложечку или две?
Татьяна Георгиевна встала и занялась кофеваркой. Благо она у неё была. Своя собственная. В конце концов, имеет право заведующая обсервационным отделением родильного дома на свою собственную кофеварку?!
До половины седьмого курили на ступеньках приёмного с анестезиологом. До семи курили на ступеньках приёмного с ментами.
В половине восьмого к приёму приехала психиатрическая «Скорая». За ней подрулил чёрный «БМВ». Из «Скорой» вышел спокойный врач. Из чёрного «БМВ» вывалился заполошный мужик. Огромный, как боксёр Валуев, санитар вывел из психиатрической «Скорой» скорбную лицом девицу с солидным животом.
– Ей нужна помощь!!! Помогите ей!!! – прыгал по приёмному покою мужик из «БМВ».
– Вызовите, будьте любезны, ответственного дежурного врача, – тихим голосом любезно попросил санитарку молодой врач-психиатр.
Девица сохраняла скорбное, обречённое и где-то даже величавое выражение лица, с покорностью и ласковостью маленькой девочки держа санитара за огромную ручищу.
Татьяна Георгиевна снова вышла в приёмный покой.
– Она наглоталась таблеток! Она хотела убить себя!!! Сделайте же хоть что-нибудь уже!!! – набросился, истошно голося, на акушера-гинеколога мужик из чёрного «БМВ». – Я подлец! Это она из-за меня!!! Я обращал на неё мало внимания!
– Пациентка приняла содержимое двух неопознанных баночек, – меланхолично сообщил врач-психиатр. – Мы сделали ей промывание желудка и отвезли в психиатрическую больницу. В психиатрической сказали, что с таким сроком беременности они её не примут, и потому мы привезли её вам.
– И с чем я, по-вашему, должна её госпитализировать?! – накинулась Татьяна Георгиевна на спокойного, как плитка гематогена, психиатра.
– А ни с чем. И не должны. Просто я её к вам привёз, – он обезоруживающе улыбнулся.
– Спасите!!! Спасите мою жену!!! – бился в панике БМВ-шный мужик.
– Зачем вы меня вызвали, Татьяна Георгиевна?! У женщины на руках нет обменной карты! Это к вам, в обсервацию! – явившийся в приём первый дежурный врач подал возмущённую реплику, протирая заспанные глазки.
– Затем, чтобы не расслаблялись! – рявкнула заведующая обсервацией.
Огромный санитар излучал спокойствие сенбернара. Беременная сохраняла скорбно-величественное выражение лица.
– Прошу вас на кресло! – обратилась к ней Татьяна Георгиевна.
– Я не пойду на кресло. У меня всё в порядке. Нечего ко мне туда руками лишний раз лазить. ПДР[3] ещё через две недели.
– Спасите!!! Спасите!!! Лена, Лена, прости меня!!! – упал перед скорбной Леной на колени муж.
– Ты больше так не будешь?! – строго спросила Лена своего мужика.
– Никогда!!!
ПДР – предполагаемая дата родов.
