выехал на дорогу, – хозяйка горестно вздохнула, высморкалась в носовой платок. – Муж сразу погиб, а я полгода пролежала в больнице с сотрясением мозга. После этого произошло отслоение глазной сетчатки, в результате чего я потеряла зрение навсегда, – с печалью в голосе закончила она свой рассказ.
– Где живут ваши дети? – поинтересовалась Вера.
– Две дочери живут и работают в Новороссийске, – улыбнулась Нина Павловна. – Они там позаканчивали институты, удачно вышли замуж. Теперь у них уже взрослые дети.
– Почему они не заберут вас к себе? – допытывалась сестра. – Вам же одной трудно.
– Да, тяжело, – согласилась хозяйка. – Но в город я сама ехать не желаю. Здесь похоронен муж, родители. Куда мне от них уезжать?
– Но хотя бы материально они вам помогают?
– Нет, не помогают. – Нина Павловна оперлась на палку и поднялась. Хорошо ориентируясь в комнате, подошла к комоду и на ощупь нашла фотографию. Протянула Вере. – Вот вся моя семья.
Пока Вера рассматривала семейное фото, хозяйка снова присела на диван и продолжила свой рассказ. Было заметно, что ей хочется выговориться.
– Денег мне хватает, – усмехнулась какой-то своей мысли Нина Павловна. – У меня хорошая пенсия. Да и муж оставил достаточно денег, чтобы достойно дожить отведенные мне Богом годы.
Вера узнала, что когда муж Нины Павловны вышел на пенсию, то без дела не сидел. У него была огромная пасека, сто ульев. Вот он их, как детей, и нянчил. Бывало, только начинают цвести сады и акация, а его ульи уже красуются на окраине сада. А когда зацветала гречиха и подсолнечник, вывозил пасеку в поле и там жил до наступления холодов.
– Где же его пчелы зимовали? – не утерпела Вера. – Ведь сто ульев, это – много!
– У нас под сараем вырыт огромный погреб, – сообщила хозяйка. – Примерно шесть метров в длину, восемь в ширину и три метра в глубину. В нем всегда сухо и прохладно. Воды никогда не бывает, так как стены и пол обмазаны слоем глины. Вот муж на зиму и ставил ульи в три яруса в подвал. Пчелы хорошо зимовали. Ну, разумеется, если мыши туда не забирались.
– А где сейчас пчелы? Я что-то нигде не видела ульев.
Нина Павловна ответила не сразу. Она что-то едва слышно шептала, вздыхала, потом, словно очнувшись, махнула рукой:
– Продали пчел. Дети продали. Я тогда в больнице лежала. А за ними постоянный уход требуется. Деньги хорошие выручили и все мне на сберкнижку положили. Только зачем мне они? Умру, им же и останутся. – Женщина умолкла, перебирая узловатыми пальцами свою палочку. Потом, спохватившись, продолжила: – Да ты не думай, что дочери меня забыли. Они часто приезжают с внуками. Наняли мне женщину, чтобы та за мной ухаживала. Недавно отпросилась на две недели в отпуск по семейным обстоятельствам. Поехала в Новороссийск больную мать навестить. Так мне в ее отсутствие помогают девушки-студентки из Нальчика. Они в нашей больнице практику проходят.
– Вы этих девушек хорошо знаете? –
