портовые склады. – Я ткнула пальцем в высокие строения на берегу. – Там владельцы пристаней и перевозчики обделывают свои дела.
– В самом деле!
Я различила в его голосе веселые нотки. Во время путешествия я научилась угадывать его настроение.
После шумных криков и свистков «Бег фортуны» наконец причалил, и нас окружила портовая суета. У меня на родине «Бег фортуны» казался мне огромным, но здесь он был всего лишь одним из многих. Паровые двигатели, правда, имелись не у всех судов, но в то время я еще не знала, что такое двигатель. Над всеми кораблями возвышались мачты.
Когда мы подошли к причалу, пришвартовались и стали готовиться к разгрузке, к борту подступила целая толпа зевак, торговцев и таможенников. Народу в той толпе было больше, чем я видела за всю свою короткую жизнь. Люди казались особенно живыми и шумными на фоне каменных домов с медными крышами. Они стояли плечом к плечу, что-то выкрикивали и размахивали разноцветными лентами или полосками бумаги. Я подумала: «Наверное, каждая из них что-то значит». Наверное, все они нанимались на работу или предлагали какие-то услуги.
Легче оказалось сосредоточиться на их действиях, чем на внешности. Вспомнив, как я спрашивала Федеро, не ждут ли нас папа и Стойкий, я испытала презрение к себе самой, хотя была еще очень мала. Буйвол послужил бы ужином для восьмидесяти человек, а папа наверняка затерялся бы в толпе, как сорняк среди рисовых побегов.
После таких мыслей я почувствовала себя очень виноватой. Теперь-то я знаю, что Федеро продолжал отбирать у меня и сознание, и самопонимание, переделывая меня в ходе нашего путешествия. Замысел его был непоколебим, безошибочен и точен. Тогда же я понимала одно: он хочет, чтобы я все время чувствовала себя в чем-то виноватой, но в чем – я тогда толком не знала.
Федеро крепко держал меня за руку. Наверное, он все же не столько боялся, что я сбегу, сколько опасался за мою безопасность. Шум вокруг стоял ужасный. Офицеры, чтобы добиться порядка, пускали в ход стеки и кортики, иначе на «Бег фортуны» хлынула бы целая толпа. Тем не менее в их действиях чувствовалась скорее игра, чем бравада, как будто от докеров заранее ждали натиска, а от команды – сопротивления. Вот такой мы наблюдали своеобразный танец с участием пятисот человек, грузоподъемных кранов и упрямых мулов.
Федеро наклонился и прокричал мне на ухо слова, которые я не разобрала из-за шума. Но кивнула, как будто все поняла. Он немного ослабил хватку.
Вскоре суматоха пошла на убыль. Вернее, она то убывала, то прибывала, как прилив и отлив. Все крики были рассчитаны на определенных слушателей. Каждый человек, стоящий на палубе, знал, кто ему нужен. Матросы быстро убрали паруса, открыли люки, ведущие в грузовые трюмы, с моряками произвели расчет, и они дружной толпой отправились в увольнение, позвякивая монетами. Вскоре Федеро разглядел человека, который ждал его в толпе.
– Пошли! – закричал он.
Нас окружали матросы, которые несли багаж Федеро. С помощью их мускулов и кулаков мы протолкались
