ну ответь мне! Ты за ней ничего такого не замечала?
Нет, всё, виноваты сами. Обе. Одна чужим котам харакири делает почём зря и посуду не моет. Вторая позорит меня газами перед приличными мужиками и… не моет посуду. Пусть потом Надька орёт, но не надо было меня так злить…
– Ань, а ты что, не знала, что Надин – бисексуалка? – как можно небрежнее бросила я. – Мне казалось, ты в курсе.
Андре сидячим соляным столбом застыла в кресле, ошеломлённо глядя на меня. Я поспешила закрепить достигнутый успех:
– Сколько раз она тебе предлагала попозировать голой? Не считала? А зря. Думаешь, Надька твоими сиськами с художественной точки зрения восхищается? Наивная ты, Ань. Надька просто спит и видит, как затащить тебя в постель, только спугнуть боится. А у них там, в художествах, все такие. А у вас на сцене разве не так? – меня несло во все тяжкие.
На волне озарения я вдруг чётко поняла, что именно надо делать. Сейчас, потом будет поздно.
Спрыгнув с постели, я по-кошачьи присела на боковинку кресла. Анька судорожно стала вжиматься в обивку, сдавленно всхлипнув.
– Разве она не пыталась сделать вот так? – взяла я безвольную ладошку Андре в руки. Странно, все стразы на месте. – Или вот так… – схватила я вторую, поцарапанную непонятно откуда взявшимся гвоздём ладонь. Все камешки до единого блеснули на красивых коготочках в тусклом свете ночника. Я облегчённо заорала: – Анька, милая, можно я тебя поцелую?!
Андре взрывной волной вынесло из кресла. Шарахнувшись к выходу, Анька, видимо, подумала, что дальше ей придётся прорываться с боем мимо комнаты Забавы, где спокойно смотрела телевизор маньячка-бисексуалка, она же Надька, и, посчитав меня меньшим злом, застыла в дверном проёме.
– Лейка, а ты… ты спала с Надькой?
Никогда не слышала, чтобы в голосе было столько страха.
– Нет, что ты. Как только Надин предложила мне, я ответила, что в принципе не против, но сплю только с теми, с кем официально зарегистрировала брак. Стас Мультивенко – единственное исключение за много лет.
Ух ты, даже умудрилась не соврать, практически ни разу! Анька немым вопросом уставилась на меня.
– А Надька не захотела быть моим четвёртым мужем.
Я старалась говорить как можно спокойнее, но хохот прорывался наружу, я истерически корчила рожи, чтобы не взорваться смехом. Андре с ужасом смотрела на меня.
– Ань, об одном только прошу, – простонала я, закрывая глаза. – Не говори Надьке, что я её «сдала». Не простит ведь она меня. Ни-ког-да! («А ведь действительно, не простит», – подумала трезвая часть моего сознания.)
– Ну, не плачь, – прошептала Андре, – я буду нема как рыба. Ты, наверное, до сих пор её любишь? Теперь мне понятно, почему ты не спишь с мужиками…
Я рухнула на постель лицом в подушку. Конвульсии, сотрясавшие меня, Анька поняла по-своему. Воистину, человек верит либо в то, чего страстно хочет, либо в то, чего безумно боится.
12
Недоверчивость
