пути: быть „самими собой“ – Скифией, Сарматией или Россией – отдельным субконтинентом, население которого развивает своеобразные формы социальности, которые непросто осмыслить в системах европейских или азиатских понятий» (Мачинский 1988б: 121). Четкие представления о неразрывной связи культурных явлений с географическими факторами постепенно привели Д. А. Мачинского к пониманию общих закономерностей исторических процессов, протекавших в Евразийских степях в скифо-сарматскую эпоху. Размышляя над явлением культурного взаимодействия скифов, греков и жителей лесостепной и лесной зоны, он пришел к выводу о том, что в рамках выделенного им пространства – Европейской Скифии (от Дуная до Дона и от Черного до Балтийского моря) – исторические процессы (не только в скифскую эпоху!) «характеризуются сменяющимися периодами, когда эта область (или наиболее развитая ее часть) то становилась в культурно-политическом отношении более «европейской», то вновь обретала свою «скифскую» самобытность» (Мачинский 1988б: 120).
По мнению Д. А. Мачинского, начальный момент этой периодической пульсации (продолжающейся вплоть до наших дней!) скрывается в скифской эпохе – своего рода точке отсчета Российской истории. Подчеркивая уникальность и своеобразие скифской эпохи в истории Скифии-России, Д. А. Мачинский пишет о ней следующее: «Занятия древней историей и археологией Евразии уже давно убедили меня в том, что население европейских лесостепей, степей и полупустынь <…> в скифское время (VIII–IV века до н. э.) по степени своей включенности в мировые культурно-политические процессы по ряду качественно-количественных показателей своей культуры, по образной насыщенности, напряженности и совершенству произведений религиозно-магического искусства резко превосходит население этой же зоны в предшествующее и, что особенно важно и удивительно, в последующее время. Нельзя <…> не отметить, что расцвет „скифской“ культуры хронологически совпадает с „эллинским чудом“ и с „эпохой пророков“ в Палестине, с рядом глубочайших духовных откровений в Иране, Индии и Китае» (Мачинский 1989а: 7). Уточняя теорию «осевого времени» К. Ясперса, Д. А. Мачинский в своих последних работах убедительно доказывает, что «этно-сакрально-социальное напряжение резко возрастает в это время не только в зоне древних городских цивилизаций, но и в лежащей севернее «зоне кочевого хозяйства». Это наблюдение позволило Д. А. Мачинскому назвать осевую эпоху временем «великих духовных откровений и этносоциоэкономических новаций», или «эпохой великих пророков и общественных новаций», и отнести к ней начальную (скифскую) эпоху истории нашей страны, отметив при этом, что «глубинные причины великих перемен лежат не в закономерностях развития цивилизаций и классовых обществ, а имеют более всеобщий характер» (Мачинский 1989а: 9, 15).
Определив подобным образом скифскую эпоху, Д. А. Мачинский много сделал для прояснения основного закона степной Евразийской Скифии: неуклонного движения кочевых орд с
