style="font-size:15px;"> – Никуда ты не пойдешь!
– Нет, я…
– Это приказ! – Эдвард схватил его за плечо. Гюдбранн попытался было вырваться, но командир держал его крепко.
Гюдбранн заговорил высоким, дрожащим от волнения голосом:
– А вдруг он ранен?! А вдруг он просто застрял в колючей проволоке?!
Эдвард похлопал его по плечу.
– Скоро рассвет, – сказал он. – Тогда мы все и узнаем.
Он взглянул на других солдат, в молчании наблюдавших за происходящим. Парни снова начали переминаться с ноги на ногу и бормотать что-то друг другу. Гюдбранн видел, как Эдвард подошел к Халлгриму Дале и что-то прошептал ему на ухо. Дале выслушал его и исподлобья покосился на Гюдбранна. Гюдбранн прекрасно понимал, что это значило. Приказание не спускать с него глаз. Как-то прошел слух, что они с Даниелем больше, чем просто хорошие друзья. И этим нельзя было гордиться. Мускен тогда прямо спросил их: правда ли, что они решили дезертировать вместе? Конечно, они сказали «нет», а вот теперь Мускен решил, что Даниель воспользовался возможностью улизнуть! А теперь по плану Гюдбранн пойдет «искать» товарища, и они перейдут на ту сторону вместе. Гюдбранна разбирал смех. Разумеется, приятно было бы окунуться в далекие мечты о еде, тепле и женщинах – о чем вещал над золотистым полем боя льстивый голос из русских громкоговорителей. Но верить в это?
– Могу поспорить, что он не вернется, – заявил Синдре. – На три суточных пайка, ну как?
Гюдбранн вытянул руки по швам, проверяя, на месте ли штык.
– Nicht schissen, bitte![8]
Гюдбранн обернулся – с бруствера ему улыбался человек в русской солдатской ушанке, его лицо было перепачкано кровью. Потом этот человек с легкостью лыжника перемахнул через бруствер и приземлился на лед окопа.
– Даниель! – закричал Гюдбранн.
– Хей! – сказал Даниель и приподнял ушанку. – Добрий ветшер!
Остальные стояли как обмороженные и смотрели на них.
– Слушай, Эдвард, – громко сказал Даниель. – Тебе бы не мешало поработать над нашими голландцами. У них там между караулами метров пятьдесят, не меньше.
Эдвард, как и остальные, стоял молча как зачарованный.
– Ты похоронил русского, Даниель? – Лицо Гюдбранна горело от волнения.
– Похоронил его? – переспросил Даниель. – Да я даже прочел молитву и спел за упокой. А вы разве не слышали? Я уверен, было слышно аж на той стороне.
С этими словами он запрыгнул на бруствер, сел, поднял руки в небо и запел глубоким, задушевным голосом:
– Велик Господь…
Тут все расхохотались, Даниель и сам смеялся до слез.
– Ты дьявол, Даниель! – сказал Дале.
– Нет, теперь я не Даниель. Зовите меня… – Даниель снял русскую ушанку и прочитал на обратной стороне подкладки, – …Урией. Черт,
Не стреляйте, пожалуйста! (
