понимали, что, прежде чем Гюдбранн успеет сбегать туда и обратно, Синдре будет уже далеко.
– Оставайся тут, Юхансен, и подыхай, если охота. Передавай привет Дале и скажи, что пришла его очередь.
Гюдбранн сунул руку под куртку и достал штык. Свет луны сверкнул на потускневшем стальном лезвии. Синдре покачал головой:
– Парни вроде вас с Гюдесоном – фантазеры. Убери нож, пойдем лучше со мной. Сейчас русским по озеру подвезут провизию. Свежее мясо.
– Я не предатель, – ответил Гюдбранн.
Синдре встал.
– Если ты попытаешься заколоть меня штыком, голландцы на посту прослушивания услышат нас и поднимут тревогу. Подумай башкой. Кому из нас они скорее поверят, что он пытался предотвратить побег другого? Тебе, о ком уже ходят слухи, что ты намылился удрать, или мне, члену партии?
– Сядь обратно, Синдре Фёуке.
Синдре рассмеялся:
– Дрянной из тебя убийца, Гюдбранн. Ну, я побежал. Дай отбежать метров на пятьдесят, а уж потом поднимай тревогу, и всем будет хорошо.
Они посмотрели друг на друга. Между ними начали падать пушистые хлопья снега. Синдре ухмыльнулся:
– Снегопад и лунный свет одновременно – редкое зрелище, а?
Эпизод 12
Окрестности Ленинграда, 2 января 1943 года
Окоп, в котором стояли четыре человека, находился в двух километрах севернее их участка фронта, как раз там, где траншея поворачивала назад и почти делала петлю. Человек с капитанскими знаками различия стоял перед Гюдбранном, переминаясь с ноги на ногу. Был снегопад, и на фуражке у капитана уже лежал приличный слой снега. Эдвард Мускен стоял рядом с капитаном и смотрел на Гюдбранна одним широко открытым глазом, другой опять был наполовину прикрыт.
– So, – сказал капитан. – Er ist hinüber zu den Russen geflohen?[10]
– Ja[11], – повторил Гюдбранн.
– Warum?[12]
– Das weiss ich nicht[13].
Капитан посмотрел в небо, цыкнул зубами и топнул ногой. Потом кивнул Эдварду и, буркнув что-то роттенфюреру, немецкому ефрейтору, бывшему при нем, попрощался. Снег захрустел у них под ногами.
– Вот так вот, – сказал Эдвард. Он по-прежнему смотрел на Гюдбранна.
– Да-а, – протянул Гюдбранн.
– Расследовать тут особо нечего.
– Да уж.
– Но кто бы мог подумать! – Его открытый глаз продолжал пристально и неподвижно смотреть на Гюдбранна.
– Тут постоянно дезертируют, – сказал Гюдбранн. – Если бы они расследовали каждый случай…
– Я говорю, кто бы мог подумать такое о Синдре! О том, что он выкинет что-нибудь подобное.
– Нет, но ты же видишь, – сказал Гюдбранн.
– Да, не слишком замысловато. Вот так встал и убежал.
– Конечно.
– Потом, с пулеметом промашка вышла. – Голос Эдварда был полон холодной насмешки.
– Да.
– И
Итак, значит, он бежал на ту сторону к русским? (
Да (
Почему? (
Я не знаю (
