могли спокойно играть, деловито решая, какой кукольный образ станет трендом грядущего года, как вдруг взгляд Джилл замирал, а после она набрасывалась на сестру, стараясь побольнее укусить ее или щипнуть.
Через пару минут все приходило в норму.
Вернее, все вставало на свои места, когда Дженис пронзительно звала подкрепление. Им всегда была мама, которая потом долго отчитывала Джилл и наставляла ее держаться подальше от младшей сестры.
Но страшнее всего был даже не громкий выговор со стороны матери и не угроза остаться без сладкого на месяц. Больше всего Джилл боялась укоризненного взгляда отца, когда за семейным ужином он узнавал о случившемся. Все хорошие поступки Джилл моментом обнулялись. Она опускала лицо под напором ледяных отцовских глаз и чувствовала себя крайне паршиво.
В глубине души Джилл понимала, что в этом нет вины Дженис. Валяться несколько месяцев подряд и кашлять в пропитанную эфирными маслами тряпочку – занятие точно не из приятных.
Поэтому иногда Джилл искренне сочувствовала сестре: сидела около нее, рассказывала истории из «внешнего мира» и желала Дженис скорейшего выздоровления, чтобы можно было вновь играть допоздна на заднем дворе дома.
Но неясная, необузданная ревность с примесью обиды продолжала клеймить детские воспоминания Джилл, продолжала вызывать в ней странную агрессию по отношению к Дженис, которую она, пусть и не хотела, но временами обрушивала на сестру.
Когда Джилл перешла в старшие классы, она и вовсе перестала обращать внимание на младшую.
Детские обиды приняли форму слезливой писанины в личном дневнике девушки, но, между тем, они стали главным строительным материалом ее идеального фасада.
Отношения с родителями тоже стали скудными. Вернее, их не стало совсем. Круглые сутки Джилл проводила вне дома, учась в школе, трудясь над новыми проектами, посещая различные секции. Ей больше не нужно было одобрение отца – она сама стала своим воинственным кличем, мотивацией, пинком под зад…
У нее появились друзья, но это нельзя было назвать той дружбой, что окрашивает жизнь и дарит незабываемые эмоции на долгие годы.
Это была дружба иного характера: лучшие ученики школы собрались вместе для построения взаимовыгодных отношений и укрепления своих позиций в школьной иерархии. И все это посыпано мельчайшей крошкой соперничества, которую пусть и не видно, но чувствуешь на языке, желая быстрее запить водой.
Вкус отвратный.
Глава 2
– Джилл, у меня для тебя две новости – хорошая и плохая. С какой начать?
Сэм вальяжно откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Давай с плохой, – усмехнулась Джилл, оторвавшись от книги.
– Хорошо, вкратце: я создам самый крутой проект за всю историю крутых проектов и оставлю тебя ни с чем, – деловито начал парень
