школе госпиталь был, там мама работала, а я всё время в госпитале болтался.
– Я думаю, почему ты так хорошо по-русски говоришь, почти без акцента, а ты, оказывается, вырос среди русских.
– Да и мой первый отчим – Степан Иванович – был русским. Он умер, когда мне шёл шестой год. Я русский язык одновременно с чеченским выучил. Мама со мной по-чеченски говорила, а все остальные на русском, так что не поймёшь, какой у меня родной язык, – разоткровенничался Гейдар, почувствовав расположение командира.
– Говорят, родной язык тот, на котором ты думаешь, – сказал полковник.
– Я чаще всего думаю на русском. Мать с отцом говорили на русском. Он был черкес, она чеченка, и языки у них разные. В русской школе учился.
– А что, чеченских не было?
– Нет, не было. Село наше многонациональное. Живут и осетины, и дагестанцы, и чеченцы, и другие кавказские народы, есть и русские.
– Но чеченцев-то больше?
– Было больше, но потом почти всех выселили.
– Ну ничего, скоро начнут возвращаться.
– Я слыхал, но думаю, что школы всё равно должны быть русские с изучением национального языка. Как без русского? Даже на Кавказе пропадёшь, не то что в России.
– Серьёзный вывод для такого молодого человека.
– Это отец так говорил.
– Какой из них? Я понял, у тебя было три отца.
– Конечно, последний. Он был директором школы. Он мне был и отец, и друг. Я его очень любил.
После некоторой паузы полковник опять заговорил:
– Да, много перемен в жизнь нашей страны внёс двадцатый съезд. С одной стороны, людей, безвинно пострадавших, реабилитировали, народы депортированные начали домой возвращать – это хорошо. Но армию сокращать зачем? Страна огромная, и кругом враг.
– А как же социалистический лагерь? – удивился Гейдар.
– Запомни, солдат, не может быть прочного союза между победителем и побеждённым. Пока есть армия, у России будут друзья, как только ослабнем – эти друзья в злейших врагов превратятся. Как говорил один из наших царей: «У России есть только два союзника: армия и флот». Вот взять ваш Кавказ. Народы, которые добровольно вошли в состав России, те сражались вместе с нею на войне отважно. Кого силой присоединили, как чеченцев, – в спину стреляли, когда немец стал к Кавказу подходить. Ты уж на меня не обижайся, да и не только на меня, многие тебе это высказывать будут. Наш народ и раньше особой деликатностью не отличался, ну а уж после войны и говорить не приходится. Так что терпи и не заедайся.
Остаток дороги проехали молча. Гейдар досадовал на себя за то, что зря стал афишировать свои чеченские корни. Там, в Боевом, он никогда не задумывался над тем, кто он по национальности, да и никто особо не спрашивал. Все кавказцы, и всё тут. Мать мало говорила о родне и прежней жизни. Никогда и никто не выделял чеченцев среди остальных жителей села. Обижался он только тогда, когда кто-нибудь из его сверстников, позавидовав
