не Любовь Орлова? Девушка, вам никто не говорил, что у вас самые красивые ноги на фестивале?» И, знаешь, бьёт без промаха. Ведутся и глупенькие, и умненькие, и красотки, и дурнушки. А ты рядом с девчонками стоишь гордый и неприступный, как Эльбрус. Вот они тебя поштурмуют, поштурмуют, а потом опять ко мне, грешному, спускаются.
– Да нужны они мне! – отвечал Гейдар почти искренне, хотя в глубине души немного завидовал своему лёгкому в общении другу. – Понимаешь, у нас не принято общаться с девушками. Школа у нас сельская, раздельного обучения, как в городе, не было, но мы всё равно с девчонками не общались.
– А они с вами?
– Они тем более. В селе строго обычаи соблюдаются. Девушки у нас строгие. Как только девчонка немного подросла, ей уже нельзя к парням подходить, а тем более наедине оставаться. Вот я и не привык.
– Ну и дела! Просто монастырь какой-то. Я бы у вас со скуки помер, – возмущался Сашка, кривя свои по-детски пухлые губы. – Но ты, Гейдарка, не дрейфь, если вместе служить будем, я из тебя покорителя дамских сердец вмиг сделаю. А пока пойдём вон на тех барышнях потренируемся, – говорил он, уже улыбаясь кому-то в толпе.
Гейдару ничего не оставалось, как пробираться за другом, чтобы молча постоять в стайке стреляющих глазами москвичек или юных провинциалок, приехавших на фестиваль покорять мир.
Фестивальные дни пролетели быстро, как утренний сон, оставив в душе ощущение праздника и собственной значимости. С этим чувством и приехали друзья в часть. Все выпускники учебной роты уже были направлены по новому месту службы. Теперь дошла очередь до артистов – так запросто их окрестил сопровождавший их капитан Хоменко, тоже заметно отдохнувший и повеселевший за время фестиваля. Ещё в поезде он предрекал друзьям легкую службу в музыкальной роте.
– Наверняка предложат. Вы молодцы, а я рекомендацию дам. Там и строевой нет, и жизнь веселее. Уж не знаю, как Александр, а тебе, Гейдар, прямая дорога в ансамбль песни и пляски Советской армии. Так что в Москве ты будешь бывать чаще, чем у себя на родине, если вообще туда будет время съездить, – разглагольствовал капитан, не обращая внимания на помрачневшего Гейдара.
– Это не для меня, я не могу мать бросить, – потупившись, ответил Гейдар.
– Чудак человек, что ты, так и будешь за мамкин подол держаться? – не унимался капитан.
– Товарищ капитан, по их горским законам нельзя родителей бросать, – вступился за друга Сашка. – Я понял, что для горцев соблюдение своих законов превыше всего.
– Да, в Чечне нет ничего важнее адата – свода законов наших предков. Отец, вернее, отчим у меня был не чеченец – черкес, к тому же коммунист. Адата он не придерживался, но уважение к старшим и забота о родителях – разве это не общий закон для всех людей?
– А отец что, матери не опора?
– Он погиб в прошлом году. Мать одна осталась. – Заметив вопросительный
