что на этом языке полмира разговаривает.
– Правильно, только нам-то, что до этого? Тут вон с камрадами из Восточной Германии хрен пообщаешься, – мрачно закончил Сашка, – а на английском вообще никто из коммунистических стран не говорит. Так что зря я его учил. Говорил предкам, разрешите мне лучше больше музыкой заниматься, а они упёрлись.
– Ты им сообщил, что в Москве будешь? – поинтересовался Гейдар.
– Зачем?
– Как «зачем»? Повидаться, что, неужели не соскучился?
– Да ну их. Придут на концерт и опять занудят: «Зачем институт бросил, чтобы на бубне стучать?» Я этого наслушался досыта, так что обойдусь. Да и не до них. Нельзя с иностранцами – мы с нашими общаться будем. Девчонки, надо полагать, со всего Союза приехали. Вот раздолье, – сказал он, повеселев.
Когда на фестивальных улицах Москвы их окружила разноликая и разноязыкая толпа, удержаться от общения с ними было тяжело не только разговорчивому Сашке, но и сдержанному Гейдару. От наводнения никогда ранее не виденных африканцев в просторных цветных одеждах, индусок в сари, латиноамериканцев в сомбреро и парней в клетчатых ковбойках и потёртых полотняных штанах кругом шла голова.
– Смотри, как иностранцы плохо одеты. Большинство в национальных костюмах. Остальные в простых рубахах и в этих потёртых штанах, – сказал как-то Гейдар другу. – Правильно говорят, что живётся им тяжело, не то что у нас.
– Эх ты, темнота! – возразил Сашка. – Это не простые штаны, это джинсы, которые сейчас во всём мире входят в моду. Я читал, что в скором времени в джинсах будет ходить основная часть населения планеты, так удобны и практичны эти штаны.
– И женщины? – удивился Гейдар.
– И женщины, как это ни странно. Это мнение одного модного портного из Америки. Я в одном американском журнале читал. У предков был ученик – сын дипломатов. Они и попросили его принести неадаптированный английский текст, чтобы я мог почитать настоящий английский, а не прилизанный текст учебников.
– Может быть, но про женщин он наврал, – упрямился Гейдар. – Женщины в брюках ходить не станут. По крайней мере мусульманки, – добавил он.
– Во-первых, скоро с религией будет полностью покончено, – авторитетно заявил Сашка, – к тому же эмансипация, ты что-нибудь о ней слыхал?
– Конечно, это борьба женщин за равноправие. Праздник Восьмое марта мы тоже празднуем. Права – это понятно. Женщины тоже могут работать, участвовать в выборах и так далее, но соблюдать обычаи они обязаны всё равно.
– Мать моя историк, говорит, что настоящая женская эмансипация – это возможность не только работать, но и жить так, как женщина считает нужным. Знаешь, они с отцом на эту тему спорили до хрипоты, но к согласию всё равно не пришли, так что давай закончим на эту тему. Посмотри лучше, как хороша вон та девчонка. А будь она в обтягивающих попку джинсах? Просто фантастика! И эта фантастика
