в одном блоке четыре семьи. Не привыкшая к комфорту Марина была в восторге и от возможности в любое время помыться горячей водой, и от возможности не бегать на улицу по нужде.
– Видишь, как здорово жить с удобствами, – говорила она мужу. – Купим в Грозном квартиру, сама всё отремонтирую и польскую сантехнику куплю.
– Где ты её возьмёшь? – удивлялся муж.
– Отца порошу. У него, наверное, связи ещё остались. Он когда-то нас дефицитными товарами заваливал.
По мере того как прибывали деньги, мечты о своей квартире с польской сантехникой, югославской стенкой и мягкой мебелью становились всё реальнее. Почувствовав вкус больших заработков, Марина работала как одержимая и уже всерьёз подумывала, что не плохо было бы заработать ещё и на машину, пусть подержанную, но свою, чтобы из города ездить в Боевое, как на дачу. Её на работе ценили, и не прошло и полугода с момента их приезда, как предложили из маляров-штукатуров перейти в прорабы.
– Ну что вы, Геннадий Александрович, зачем мне в прорабы? – ответила Марина на предложение начальнику строительного управления. – Вы лучше мужа моего возьмите на эту должность, я же женщина.
– Ну и что, что женщина. Да я такую женщину, как ты, и на трёх таких мужиков, как твой муж (уж прости меня), не поменяю. Умница, работящая, руководить людьми умеешь и красавица редкая. Муж твой, конечно, человек положительный, непьющий, но не джигит. В учётчиках ему самое место.
О том, что муж не подходит ей, Марине говорили многие. Это у кавказцев не принято обсуждать чужих родственников, а неделикатная Россия таких запретов не признаёт. То соседки её подденут, чем, мол, это взял её этот сундук Илюха? То женщины-малярши, работу которых принимал её муж, удивятся, как она могла за такого зануду выйти? То их весёлые мужья за спинами жён пытались приласкать её со словами: «Твой-то сухарь наверняка вниманием тебя не балует». Марина в объяснения не пускалась и твёрдо давала понять, что обсуждать мужа ни с кем не собирается, тем более принимать ухаживания чужих мужей. Однако она не могла понять, как догадывались люди, что любви от мужа ей действительно достаётся мало? Он не то чтобы был груб с нею, нет, он просто вёл себя как её хозяин: властно и безоговорочно. Даже наедине, даже в постели он был повелителем, уверенным в том, что только так и должен вести себя муж, так как женщина не только согласно мусульманской религии, но и по горским законам является безраздельной собственностью мужа.
– Что ты бежишь как сумасшедшая, стоит ему позвать тебя? – спрашивали её соседки на кухне.
– Да не хочу слушать его выговоры, – оправдывалась Марина.
Непрерывные выговоры мужа по любому поводу и без повода отравляли ей жизнь. Поднимаясь утром с постели, он выговаривал за сбитые простыни, за обедом – за отсутствие вовремя поданной ложки или вилки, вечером – за лишнюю включённую лампочку, но больше всего за задержку на кухне, где, по его мнению, она пряталась
