никогда не было революции».
Кристоф отчего-то вспомнил рассуждения своего друга князя Долгорукова о «Негласном комитете» и промолчал, не спеша разуверять супругу. Также на память пришли слова графа Воронцова, сказанные им несколько лет назад в присутствии Ливена: «В нашей с вами родине революция возможна только сверху». Недавно так и произошло. И, возможно, так правильно. Зато не будет таких жертв, и гильотины останутся исключительно в кошмарах юных дев.
«Конечно, нет, ничего страшного не случится», – продолжила его супруга. – «Значит, действительно пустое».
Их трапезу прервало появление привратника, доложившего о прибытии Рибопьера. Супруги переглянулись, немедленно вспомнив вчерашний разговор.
«Проси немедленно», – произнес граф встревоженно, и сам вышел навстречу гостю. Дотти поднялась было, чтобы последовать за мужем, но тот взглядом и жестами убедил ее остаться на месте.
«Ну Бонси…», – начала она, поджимая губы.
«Один раз ты с ним уже разговаривала, и этого довольно», – резковато оборвал ее Кристоф. – «Если ты нам понадобишься, я тебя позову».
…Адъютант его и впрямь выглядел ровно так же, как его описывала Доротея. И пострадавшая прежде рука его действительно была на перевязи.
После приветствий Саша протянул Кристофу папку в зеленом коленкоровом переплете, проговорив:
«Ваше Сиятельство, то донос на вас, писанный графом Талызиным».
«Как ты его заполучил?» – изумленно спросил Кристоф.
«Граф мертв», – проронил Рибопьер и резко побледнел, покачнувшись на ногах. Кристоф поддержал его, совсем слабого.
«Простите», – пробормотал его приятель. – «Что-то голова сильно кружится… Так вот, Шестого рыцаря более нет».
«Это произошло сегодня ночью?» – уточнил Кристоф.
Рибопьер кивнул.
«А вам уже докладывали?» – спросил он.
«Нет, но я каким-то образом это узнал», – граф указал на диван, стоявший поблизости, и чуть ли не силком усадил туда своего адъютанта, который то и дело отнекивался, ссылаясь на то, что ему скоро предстоит ехать в некую дальнюю дорогу.
«Вам нельзя в дорогу, в таком-то состоянии», – говорил Кристоф, держа его за руку и прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце его юного друга билось чересчур уж сильно, но в жилах вместо крови, казалось, текла вода, зыбкая и прозрачная. «Его били по голове», – решил про себя граф. – «Так, чтобы не осталось следов – значит, профессионалы. Руку сломали, верно, потому что сопротивлялся, а нападавшим не хватило выдержки его не трогать. Ломали руку пострадавшую, которой Саша еще не владел столь же ловко, как до дуэли. Чтобы наверняка. И, верно, чтобы никаких вопросов не осталось».
«Но и здесь я долее оставаться не могу», – сокрушенно отвечал Саша Рибопьер.
«Зачем же ты появился здесь? Сказано было – езжай под Пензу, отдыхай».
«Письма…
