и проговорил попросту, словно сообщал некий общеизвестный факт:
«Так я бастард».
«Vraiment?» – бросил с некоторым равнодушием Кристоф.
«И не говорите, что этого не знали», – добавил его собеседник. – «Верно, там, в кругу вдовствующей государыни, перемыли кости моей маменьке, царство ей Небесное, господину Новосильцеву, le mari complaisant, который знал на что шел, ну и я молчу про своего дядюшку, он же батюшка нашего великодушного Попо… Все подробности рассказали, даже те, о которых вышеуказанные господа и знать не ведали».
«Уверяю, подобные подробности мне совершенно не интересны», – отпечатал Ливен, думая, что же задерживает кучера. Мог бы и пораньше выехать, раз уж на то пошло… Или надобно уже попрощаться и дойти до дома пешком? По такому ветру, однако, нечего и думать. Менее всего хотелось опять простудить многострадальное свое плечо и свалиться с непременной лихорадкой накануне запланированного отъезда. А он непременно схватит ее, так как одет образом, совершенно не подходящим для длительных прогулок в зимний петербургский вечер.
«Так вот, тот факт, что моя матушка, будучи девицей, не устояла перед искушением, делает меня совершенно негодным товаром на ярмарке вельможных женихов», – о себе Новосильцев говорил с явной охотой и необычной, непонятной Кристофу прямотой. «К чему это он эдак разговаривает?» – промелькнула мысль в голове графа. Он подумал, что Новосильцев эдак еще и назовет имя своего реального отца, ежели оно, конечно, было тому известно, и будет внимательно следить за реакцией на эти сведения.
«Признаться, это к лучшему. Ибо, как бы не была очаровательна девица, каким бы ангельским характером не обладала, в душе они все тираны, которые хотят, чтобы вы принадлежали ему безраздельно. Те беды, с которыми мы нынче боремся, по сути, созданы дамой – не случайно, вы не находите?» – велеречиво продолжал его собеседник.
«Вам не холодно эдак?» – поинтересовался Ливен, больше не из заботы о своем собеседнике, а из желания сменить тему.
«Мне? Да я холод люблю», – усмехнулся Новосильцев. – «И никогда ничем не заболеваю. Это отличает меня от Попо, помимо всего прочего. Однако ж, спасибо за заботу. Вы, как я погляжу, весьма внимательны к другим и предупредительны. Не столь часто встречающееся качество…»
«Благодарю», – холодно произнес Кристоф. Слишком много комплиментов ему эта четверка наговорила. Не к добру это, понятное дело.
«Раз вы столь внимательны, я вас хочу предупредить касательно Чарторыйского… Впрочем, вы и сами понимаете», – продолжил Николай доверительным тоном.
Лицо Кристофа казалось окаменелым и не отражало ничего – ни удивления, ни благодарности.
«M-r Новосильцев, я здесь лицо стороннее», – проговорил он холодно, не поддаваясь конфиденциальным интонациям своего собеседника. – «И отношения я буду строить только с теми, кто поможет мне добиться тех целей, которые я преследую нынче».
«Чарторыйский
