парень, я ухожу. Но скажи, кто тебе предложил десять грандов?
– Моя тетя Белла, – бросил я, закрывая дверь.
– Ты имеешь в виду дочь тети Фанни?
Закрыв дверь и убедившись, что Экки ушел, я достал вторую бутылку хлебной водки и направился в спальню, где медленно разделся, глотнул из бутылки и лег, размышляя о деле.
Я не очень беспокоился и знал, что могу позволить себе заняться тем, чем захочу. Я писал разные статьи и рассылал их тем, кто хотел их печатать. Редакторам мои статьи нравились, и мне недурно платили. У меня была хорошая квартира и достаточно зелененьких, чтобы пить двадцать четыре часа в сутки.
Допустим, я что-то предприму и об этом станет известно? «Маккензи», или как их там, почувствуют и тоже начнут что-то делать… Но я об этом тоже узнаю… Может быть, меня предупредят газетчики. Может быть, я потеряю все, кроме десяти грандов. Да, вся эта история выглядит со стороны не очень привлекательно.
Закурив сигарету, я наполнил стакан и поставил его рядом с собой на стол. Когда я ложусь в постель, обремененный такими заботами, хочется, чтобы рядом была какая-нибудь горячая дама, способная не только выслушать мои жалобы, но и дать хороший совет и пробудить во мне интерес к работе.
Женщины умеют утешать, и, чем больше я об этом думал, тем более угрюмым становился. Как только мои думы приняли довольно откровенные очертания, телефонный звонок резко прервал эти несбыточные мечты. Я взглянул на часы: начало третьего. Но трубку все же снял.
– Да? – спросил я, удивляясь, кто бы это мог быть.
– Ник Мейсон?
Услышав металлический голос, я сел. Моя рука потянулась за допингом. Даже обилие выпитого за день не помешало мне узнать этот своеобразный голос. Четыре дня назад она впервые позвонила мне, не называя себя. И предложила присутствовать на казни Весси и попытаться узнать его последние слова. Чтобы я не думал, что меня разыгрывают, она пообещала заплатить мне десять тысяч долларов. В тот раз женщина повесила трубку раньше, чем я успел вымолвить хотя бы слово. И вот сейчас она вновь звонила. Я безошибочно узнал звонкий, но жесткий голос. Был ли я заинтригован? Я имел дело с какой-то таинственной материей, возникающей всегда в предрассветные часы. И в этой истории меня интересовали не только деньги, но и скрытые мотивы и особенно эта женщина.
– Да, это я. Ты права, сестренка.
– Вы ходили?
– Да.
– И что же?
– Весси казнили. Я слышал его последние слова. Он сказал, что это сделал Лу Спенсер.
Я услышал ее прерывистое дыхание.
– Так и сказал? – резко спросила она.
– Да… Послушайте! Что вам нужно? Какое отношение это имеет к нам, вернее, к вам?
– Вам отправлено пять тысяч долларов, так что продолжайте. Когда я узнаю правду, то пришлю остальные пять тысяч.
Я испугался, что она повесит трубку, и поспешно сказал:
– Я заинтересовался… Но тут много темного…
Трубка молчала.
– Алло, вы слышите? – в тревоге закричал я.
– Да… Я
