способность принимать рациональные решения, они растворились в бездне иррациональности.
– Мне все равно. – Она изогнула спину, вобрала его глубоко-глубоко, затем расслабилась. – Ты сказал, что ты настоящий мужчина. Разве настоящий мужчина думает о контроле? Расслабься.
Джаред глубоко вздохнул.
Эли наклонилась вперед, потерлась губами о его губы.
– Пожалуйста, – прошептала она, затем поцеловала его, просунув язык в теплые недра его рта.
Он отвернул голову.
– Эли, я… Мы не должны. – Он попытался оттолкнуть ее.
– Нет! – крикнула Эли, обнимая обеими руками его шею, сжимая его крепко-крепко. – Не оставляй меня, – умоляла она, желая сделать что угодно, только бы удержать его здесь, только бы не остаться одной. Она сжала внутренние мускулы, пытаясь удержать его внутри ее. – Останься со мной, – прошептала она ему в ухо, медленно двигая бедрами взад-вперед. – Люби меня. Заставь меня забыться.
Джаред застонал, сдаваясь, и стал двигаться в ней, постепенно ускоряя темп, пока не достиг силы сравнимой с ее собственной.
Голова Эли закружилась, и из нее вылетели все мысли, кроме одной. Превосходно. Удовлетворение было выше всяких похвал.
– Не останавливайся.
– Я не могу, Эли. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
Его рука скользнула между ее ног.
– Мне хорошо. Ох.
Несколько движений его талантливых пальцев, и волна экстаза охватила ее. Это было другое, более интенсивное и освобождающее чувство. Оно очищало разум, и блаженное удовлетворение пронзило ее. Темный покой пресыщенности поглотил ее, пока колокол больших часов на городской ратуше эхом не пробился сквозь густой туман ее сознания.
Эли сосчитала. Двенадцать.
Приблизительное время смерти – полночь, 23 ноября.
Ее пропитанная текилой защита не устояла, позволив воспоминаниям того фатального дня проскользнуть в сознание.
Год окончания школы.
Мать Эли и ее женатый классный руководитель были пойманы за нехорошим занятием прямо у него на столе, сам акт передавался на большой экран в аудиторию во время школьной ассамблеи. Со звуком.
В тот день девочки смотрели на нее с большим отвращением, чем обычно. Мальчики держали дистанцию. Даже учителя отворачивались от нее.
Когда Эли ворвалась в дом после школы, у нее была одна цель – найти свою мать и дать ей почувствовать себя так же плохо, как чувствовала себя она. Сколько может выдержать пятнадцатилетняя девочка? На этот раз ее мать зашла слишком далеко.
Эли протопала по ступенькам, пробежала по коридорам, готовая к конфронтации, в отчаянной нужде выплеснуть гнев и разочарование, бившиеся в ней. Она нашла маму на заднем крыльце. Должно быть, она слышала, как Эли звала ее, хлопая дверьми, однако не сдвинула задницу со своей плетеной кушетки с подушками.
Она просто смотрела во двор, очевидно равнодушная к тому, что Эли вернулась.
– Мама! –
