это дело давалось.
– Мне приказано доставить вас на вокзал, – скрипнув зубами, сказал он.
– А не заезжать в ночной клуб у вас был приказ?
– Никак нет!
– Вот видите. Раз не получали, значит, можно заехать. Что не запрещено, то разрешено. Верно?!
Чмонин ничего не ответил. По-моему, он не врубился в мою последнюю фразу.
– Давайте, капитан, рулите налево. Во-он в тот переулочек.
Через пару минут мы подкатили к «Конфетке».
У входа торчал Гафчик. Как преданный пес, он всюду сопровождал своего хозяина.
– Привет, Гафч, – потрепала я его рыжую голову.
– Гаф, – ответил Гафчик.
– Вы только долго не задерживайтесь, – сказал Чмонин. – А то мне приказано…
– Знаю, знаю! Вам приказано доставить меня на вокзал.
– Так точно!
Я вошла в ночник, где мигали огни и гремела музыка.
Воробья я нашла в баре, на втором этаже. Он сидел у стойки и изображал из себя крутого парня. Небрежная поза, в руке стакан с коктейлем «Удар по мозгам».
Я взяла свой любимый яблочный сок и подсела к Володьке.
– Привет, Воробей, – сказала я.
Володька сунул мне под нос свои часы.
– Смотри, сколько времени, Мухина! Ты где так долго пропадала?
– На кладбище.
– На каком еще кладбище?!
– На Ваганьковском.
– На Ваганьковском кладбище в час ночи?! Ты что, меня за дурака принимаешь?!
– Ага, за дурака, – решила я немного подразнить Воробья.
Но Воробей на провокацию не поддался.
– И что ты там делала? – спросил он.
Я схватила его за горло и угрожающе прорычала:
– Мертвецов ела! Я пожирательница мертвецов!..
– Хватит дурачиться, Мухина. Я серьезно спрашиваю.
Покосившись на бармена, я зашептала:
– Воробей, сейчас я тебе та-а-акое расскажу. Только, чур, никому.
– Могила, – тоже шепотом ответил Володька. – Небось опять влипла?!
– Да еще как! Ты даже представить себе не можешь, в какую передрягу я попала на этот раз.
И я все-все-все Володьке выложила. Конечно, я дала слово никому ничего не рассказывать. Но слово-то мое. Хочу даю – хочу назад забираю.
Воробей слушал, не перебивая. И чем дальше я рассказывала, тем больше он хмурился.
Когда я закончила, Володька сидел мрачнее тучи.
– Да, Эммочка, – сказал он, – только с тобой могла произойти такая несусветная чушь.
И замолчал. Я знала, что Воробей не просто молчит. Он думает.
Пока он думал, я вдруг обнаружила, что сижу напротив зеркала. Я тут же начала разглядывать свое отражение. Лицо у меня была очень даже ничего. Да и фигурка тоже. Я бы вполне могла принять участие в конкурсе «Супермодель России». Но на конкурс в Питер пригласили Эльку;
