казались ей недостаточно хорошими, недостаточно утонченными, недостаточно настоящими. И мальчики из старших классов. И другие девочки. Все были менее настоящими, чем ее воображаемый мир. Так продолжалось, пока она не начала таскать из материного кошелька деньги на дурь и не попала на прием к школьному психиатру.
Чтобы никто не говорил, будто она сошла с ума, она посвятила жизнь искусству, а не видениям. На самом деле ей просто нужно было научиться фиксировать свои видения. Делать воображаемый мир еще подробнее и точнее. Еще более настоящим.
А в художественном колледже она познакомилась с парнем по имени Питер Уилмот. Познакомилась с тобой, парнем с острова под названием Уэйтенси.
Когда в первый раз попадаешь туда из любой другой точки земного шара, тебе кажется, что ты умер. Ты умер и в раю, с тобой уже всегда все будет хорошо.
Рыбий позвоночник – Разделительная авеню. Рыбьи ребра – улицы, которые начинаются с Акациевой, что на один квартал к югу от площади. Потом идут Березовая, Вязовая, Грабовая, Дубовая, Еловая, Ивовая, Каштановая, все в алфавитном порядке вплоть до Ольховой и Платановой, перед самым рыбьим хвостом. Там южный конец Разделительной авеню переходит в гравий, потом в утрамбованную землю, а потом исчезает среди деревьев мыса Уэйтенси.
Это вполне точное описание. Именно так выглядит гавань, когда первый раз входишь в нее на пароме с материка. Узкая и длинная, гавань похожа на пасть рыбины, готовой слопать тебя, как в Библии.
Если у тебя есть день в запасе, можешь прогуляться по всей Разделительной авеню. Позавтракать в отеле Уэйтенси, потом пройти квартал к югу, мимо церкви на Акациевой. Мимо дома Уилмотов, единственного дома на Восточной Березовой, перед которым шестнадцать акров газона спускаются прямо к воде. Мимо дома Бертонов на Восточной Вязовой. Участки густо засажены дубами, каждое дерево кривое и высокое, будто замшелая молния. Небо над Разделительной авеню – летом оно все зеленое от густого колышущегося полога кленовых, дубовых и вязовых листьев.
Когда ты приезжаешь сюда впервые, тебе кажется, что сбылись все твои мечты и надежды. У твоей жизни будет сказочный конец: «и жила она долго и счастливо».
Дело в том, что для девочки, которая жила только в доме на колесах, остров похож на сказочный приют, где ее будут любить и беречь вечно.
Для девочки, которая сидела на лохматом ковре с коробкой цветных карандашей или мелков и рисовала эти дома, дома, которых никогда не видела. Она придумывала их себе, крылечки и витражные окна. И вот однажды девочка увидела эти дома в жизни. Эти самые дома. Дома, которые, как она думала, существуют только в ее воображении.
Едва научившись рисовать, маленькая Мисти Мэри разгадала, что булькает в септических цистернах за каждым домом. Узнала, что проводка под картонными панелями старая, в тканевой изоляции, с фарфоровыми трубками и столбиками. Могла нарисовать изнутри каждую дверь, где островные семьи отмечали рост детей и подписывали их имена.
Даже с материка, с паромной
