нечистый. Впрочем, новоявленный чиновник уповал, что ему всё же благоволят светлые силы. При этом, как инспектор сам про себя отметил: думать и говорить он также начал в соответствии с окружившей его эпохой, и это тоже далось ему крайне легко. Мистика, одним словом.
Когда наконец письмо было составлено и увенчано неразборчивой подписью, Пётр Иванович, догадавшись о предназначении коробочки с мелкими дырочками, посыпал лист мелким песком, который затем сдунул на пол.
«Не хватает шариковой ручки, – думал он, глядя, как Гусак оборачивает плотный конверт бечёвкой и запечатывает сургучом. – И вообще можно подкинуть местным кулибиным идею пера с металлическим наконечником и прорезью посередине. Всяко удобнее, чем гусиным выводить. А заодно и конверт модернизировать, только знать бы, из чего делается клейстер».
Попрощавшись с хозяином, Копытман теперь уже сел писать письмо якобы своему начальству в Петербург. Можно было бы, конечно, вложить в конверт чистый лист бумаги, но он решил играть свою роль до конца. И даже позволил себе немного похулиганить.
«Его сиятельству графу Ал. Х. Бенкендорфу от 7 августа 1841 года, – писал инспектор с уже въевшимися в его сознание «ятями». – Милостивый государь, граф Александр Христофорович! Согласно вашему поручению прибыл в уездный город N-ск. Однако в пути со мной приключилась неприятность, как-то: мой экипаж попал в засаду, устроенную местными разбойниками. Исполнявший роль кучера слуга оказался убит, я же, не имея при себе оружия, вынужден был отступить, бросив саквояж со всеми деньгами и документами, которые, верно, стали лёгкой добычей грабителей. Далее по Симбирскому тракту пришлось путешествовать пешком. К счастью, судьба мне благоволила встречей с дочерью N-ского судьи, которая оказала вашему покорному слуге первейшее содействие, пристроила на постоялый двор и обещала всячески меня опекать первое время. Донос на имя местного исправника я уже написал, отправлю утром с нарочным, как и это письмо почтмейстеру. Надеюсь, оно дойдёт до Вашего сиятельства в ближайшее время.
Что же касается нашего задания, то, невзирая на случившееся со мной несчастье, я по-прежнему полон решимости довести до конца порученное мне дело и вывести всех мошенников на чистую воду. Уверен, мздоимцев, равно как и казнокрадов, в N-ске с избытком. Впрочем, как и в любом российском поселении, как бы ни печально это звучало. Жду от Вашего сиятельства как можно скорее ответной депеши.
Преданный Вам коллежский асессор,
чиновник VIII класса Копытин П.И.».
Снова неразборчивая подпись, после чего письмо было упаковано в конверт. Напрягши память, Пётр Иванович начертал сверху: «Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Лично в руки Его сиятельству графу Ал. Х. Бенкендорфу». Именно там, по мнению увлекавшегося историей Копытмана, должна была находиться штаб-квартира Бенкендорфа.
В этот момент раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите! –
