Иринарх увидал странника босого и, помолившись Всемогущему, чтобы дарована была ему теплота ног, отдал свою обувь нуждавшемуся; с тех пор он стал ходить босой и носить рубище, что навлекало ему постоянные укоризны, насмешки, наказания, наконец отставили его от должности пономаря и дали послушание вне обители. Тогда он перешел в Авраамиев монастырь, где подвизался в затворе старец Пимен, беседа с которым облегчала Иринарха.
Новый настоятель Борисоглебской обители возвратил изгнанника, явившегося облеченным в тяжелые вериги на плечах и в оковы на ногах, имея постоянно перед взорами страдания вольные и крестную смерть за человеков Христа-Бога; наконец, получив духовное извещение, затворился в келье, где приковал себя на трехсаженной цепи к стулу. По совету блаженного Иоанна, Большого Колпака, Иринарх устроил себе сто медных крестов и повесил их на вериги, потом присоединил к ним еще тридцать и подвизался под этой тягостью шесть лет. Из Углича ему прислали цепь в три сажени, он прицепил ее к своей и так провел другие шесть лет, затем еще принял трехсаженную цепь от инока Феодорита, которому настоятель не позволил носить ее, и прицепил к первым двум. – В этой тягости просидел он тринадцать лет и присоединил к ней еще цепь некоего старца Тихона, так что всех цепей на нем было до 16-ти сажен, а всех лет его томления в этом подвиге – тридцать. Рукоделием его было шитье власяниц и клобуков; вырученные деньги раздавал он нищим. Служил ему инок Александр, который и описал житие его.
В откровенном видении извещен был Иринарх о предстоящем взятии Москвы поляками и троекратно повторенный глас повелел ему идти в Москву и объявить откровенное ему царю Василию Иоанновичу. Царь принял его с честью, сам под руку ввел его в царские палаты, просил благословить царицу Марию Петровну, которая предложила ему два полотенца, но и тех старец не принял.
Пророчество его скоро сбылось. В 1609 году ляхи завладели и Ростовом. Старец и ученики его Александр и Корнилий остались в затворе своем на молитве. Свирепый Микульский, придя к старцу с другими панами, спросил его о вере. Старец мирно и спокойно сказал: «Верую в Отца и Сына и Святого Духа, исповедаю Господа Иисуса Христа распятого и воскресшего в третий день». На вопрос же Микульского, кого он признает царем, старец отвечал: «Русского царя Василия Иоанновича имею царем, а иного царя никакого не знаю, ни короля, ни хана Крымского, ни прелестников мира сего». Так же отвечал он и Сапеге, который удивлялся его терпению. «Правда в батьке велика, – заметил Сапега, – в какой земле жить, тому и служить». Старец сказал Сапеге: «Возвратись, пан, в свою землю, полно тебе разорять Россию; если не выйдешь из России или опять придешь – уверяю тебя Богом – убьют тебя в России». Призадумался Сапега и сказал: «Что бы подарить тебе? Такого батьку не видал я нигде, столько безстрашного перед нашим мечом». «Господь питает меня, – отвечал старец, – но как наставит тебя Бог, так и поступи». Сапега прислал пять рублей денег и строго запретил тревожить обитель.
Преподобный
