ответа незваные гости не ждали и уже воодушевленно долбились в дверь. Первой в проходе показалась грибовидная шляпа-панамка, из-под широких полей которой торчал некто, смутно напоминавший Лежакова. Правда, на голову ниже и килограммов на семьдесят худее. Создавалось ощущение, что лежаковского отпрыска принес сюда ветер. Следом за юношей в панамке в квартиру протиснулась барышня необъятных размеров.
– Осторожней. Не застрянь! – заботливо предостерегла гостью Даша.
– Если застрянет, ее отсюда и бульдозер не сдвинет, – подметил Чабурадзе.
– Это моя девушка, Глаша! – с глубоко запрятанной гордостью представил барышню Лежаков-младший.
– А вчера вроде Саша была, нет? – изумилась Дашка.
Парень больно ущипнул ее за локоть.
Лежаков-младший, необъятная барышня и проследовавшие за ними семеро парней принялись выгружать на стол продукты. О том, что Дарья готовит только для именитых гостей, таких как Олигарх, доупокойный Чабурадзе или приезжавшая погостить мама, знали все. Поэтому по негласному правилу еду приносили с собой.
– А у меня гашик есть, – залихватски подмигнул соседский сын.
– Ура! – подпрыгнула на месте воодушевленная известием Дашка.
– Не вздумай! Ты и так с головой не дружишь, – погрозил кулаком Чабурадзе.
– «Йориков» не спрашивают, – Дашка показала Григорию язык и легким наркоманским движением прожгла дырку в бутылке из-под спрайта.
– Д-а-а-аш! – Лежаков-младший приобнял необъятную барышню и воззрился на хозяйку счастливо-затуманенным взглядом.
– Чего? – Дарья широко улыбнулась в ответ.
– Приревнуй меня, Да-а-аш, пожалуйста. Ну, приревнуй…
– К этой, что ли? Хи-хи. Ну, ревную!
Ближе к полуночи не желавшая расходиться компания принялась играть в карты, в «Дурака». Играли на раздевание. Предметы гардероба снимать полагалось на столе. Чабурадзе скромно держался в стороне. Держался ровно до тех пор, пока пошатывающаяся Дашка, оставив на столе колечки, сережки, кулон, не взялась за последний чулок, тогда Григорий Зурабович вмешался:
– У «Панамки» нет козырей, но есть три туза. У слонообразной девицы козырный валет и бубновый король, – суфлировал он.
В какой-то момент, обкуренная Дашка почувствовала себя Тубеленьким на сцене и ощутила в присутствии Чабурадзе некую прелесть. Позорного обнажения на столе удалось избежать.
Под утро гости разъехались. Наплевавшая на мытье посуды Дарья с разбегу плюхнулась на кровать и отвратительно профальшивила в сторону Григория:
– Love was just a game for two… Love was made for me and you… Take my heart, but please, don’t break it… Love…
От перспективы, открывшейся в песенке, Grigorio затрясло… Впрочем, как оказалось, Дашка не обращалась к кому-то конкретному…
– Любишь кого-нибудь? – поинтересовался Григорий, опускаясь на корточки возле кровати.
– Олигарха, ну, то есть думала, что люблю Олигарха. А так, не
