пальцев и фотографировали.
– Меня зовут Джордж Марвин Браш, – сказал он, протягивая фотографу руку.
– Как дела? – спросил фотограф. – Рад познакомиться. Меня зовут Бохардас.
– Простите, не расслышал, – вежливо сказал Браш.
– Бохардас... Джерри Бохардас.
Джерри Бохардас был добродушный отставной полицейский, несколько сонный и медлительный. Седая прядь волос спадала ему на глаз.
– Будьте добры, встаньте рядом вот с этим стеклянным столом, – сказал он. – Хороша погодка сегодня.
– Прекрасная, – сказал Браш. – На улице превосходно.
– А теперь, мистер Браш, прижмите вашу ладонь вот к этому листу бумаги, пожалуйста. Ладненько. Очень хорошо. Очень. – Понизив голос, он добавил доверительно: – Не переживайте, мистер Браш. Это пустая формальность. Ничего серьезного. Эти отпечатки посылают в Вашингтон, где хранится еще восемьдесят пять тысяч таких же – некоторые сняты с шерифов и мэров, сэр, вот так-то! Не удивлюсь, если и парочка сенаторов туда попала. А теперь другую руку, дружище. Вот и ладненько. Так вы что, в первый раз?
– Да, – сказал Браш. – В другом городе, где меня арестовали, отпечатки пальцев никого не интересовали.
– Может, у них аппарата нет, – ответил Бохардас, самодовольно постучав костяшками пальцев по стеклянному столу. – Мы заплатили две тыщи долларов за эту штуковину – высший класс!
Браш внимательно осмотрел получившиеся отпечатки.
– Вот этот большой палец получился нечетко, мистер Бохардас, – сказал он. – Давайте лучше переделаем.
– Нет, все четко. У вас прекрасный большой палец. Видите спирали?
– Да.
– Лучше спиралей я в жизни не видел! Кое-кто говорит, что по ним можно все узнать о характере человека.
– Неужели?
– Говорят. А теперь давайте сделаем фотоснимок. Будьте добры, встаньте так, чтобы ваша голова оказалась вот в этой раме. Ладненько... А с отпечатками пальцев забавная штука получается, – продолжал Бохардас, прилаживая табличку с цифрами на груди Браша. – Если бы их был триллион триллионов, то все равно двух одинаковых не нашлось бы.
– Какая прелесть! – откликнулся Браш, перейдя на благоговейный шепот. Бохардас скрылся под черным куском материи. – Может, мне улыбнуться? – предложил Браш.
– Нет, – ответил Бохардас, появляясь из-под покрывала и возясь с объективом. – Здесь улыбок на фотографиях не требуется.
– Я думаю, мистер Бохардас, что вы за свою жизнь повидали немало преступников?
– Я? Разумеется. Я описывал по методу Бертильона[1] убийцу собственных родителей, отравителей жен и тех, кто плевал на американский флаг. Вы не поверите! Чего я только не насмотрелся. А теперь мы вас снимем в профиль, мистер Браун. Ладненько. – Он подошел к Брашу, повернул его голову и деликатно поинтересовался: – Могу я спросить, что вы такого, по их мнению, сделали, мистер Браун?
–
Существовавший в начале XX века метод судебной идентификации людей французского юриста А. Бертильона (1853 – 1914), вытесненный впоследствии дактилоскопией.
