подарю Вам жизнь, да и товарищу Вашему – из уважения к былым заслугам и пережитым трагедиям. Вы успели заметить (уверен, с Вашей проницательностью это не трудно), что я не оставляю живых свидетелей? Но для Вас сделаю исключение. Даю слово: если в будущем пути наши не пересекутся и Вы не станете искать встреч со мной, то проживете долго и, возможно, счастливо.
Желаю Вам душевного спокойствия, первейшего блага, без которого нельзя действовать и поступать разумно ни на каком поприще.
Остаюсь искренним поклонником Вашего таланта,
Ираклий Цобелиани».
– А злодей великодушен, – Митя подкрутил усы вверх, на гусарский манер. – Оскорбительно великодушен. Не сумел нас прикончить, но пыжится и хорохорится, делает вид, что так и замыслил с самого начала. Каков пройдоха, а?!
Сыщик поправил повязку на голове.
– Судя по точности, с которой наносит удары господин Сабельянов – или Цобелиани, если не коверкать его фамилию на русский манер, – убийца он опытный, умелый и безжалостный. Может статься, и вправду пожалел нас с тобой «из уважения к былым заслугам…»
– Неужели тебя напугал этот крючконосый хлыщ? Не верю!
– Не напугал, но заставил насторожиться. Он так много знает обо мне, о тебе, о пережитых трагедиях… А что нам известно об этом господине? Только три малозначительных факта: Ираклий из древнего грузинского рода, он собиратель исторических диковинок и хороший актер. Помнишь, как достоверно он разыгрывал робость и рассеянность? Еще покашливал так смущенно: «Кхе-х!» – с горькой ухмылкой передразнил сыщик. – А как он на ходу сочинял про покушения, чтобы убедить меня взяться за это расследование… Дьявольский талант.
– Нам еще кое-что о нем известно, – возразил Митя. – Мы видели убийцу и можем описать полиции его приметную внешность.
– Внешность легко изменить. Наденет Ираклий парик, отпустит бороду – и уже никто не признает по словесному описанию. Нет, пока зацепиться не за что.
Мармеладов аккуратно согнул записку пополам, затем еще раз и положил в карман сюртука.
– Вот так так! – воскликнул почтмейстер. – Признаться, я ожидал, что ты скомкаешь этот листок и отбросишь как можно дальше.
– Мне подобные эмоции не свойственны. К тому же Сабельянов прав: я помог ему довершить черное дело. Вольно или невольно – разве это оправдание? Ираклий заранее сообщил мне все необходимое для разгадки. Оставалось только сложить правильно, а я не сумел. Смерть Макара Вострого на моей совести. Именно поэтому мне важно сохранить сие письмо. Как вексель. Знай, Митя, сколь бы хитер и коварен не был убийца, но я стребую с него должок и закрою этот счет.
VI
– А для меня ничего не найдется?
Мармеладов выступил из темной подворотни как раз в тот момент, когда почтмейстер, разогнав поздних посетителей, закрывал контору. Митя выронил ключи и сжал пудовые кулаки, но узнав приятеля, расслабился.
