середине моего рассказа сестра перестаёт шуметь и слушает внимательнее.
– Морок – нечисть?
– Насколько я знаю – нет, но даже Кира не знает, что у них под маской, а она самая старшая, – мрачным шёпотом делюсь я.
– Сестра Яна сказала, что их все боятся, они носят маски, а смотреть им в лицо нельзя, иначе умрёшь, – недовольно жалуется Анна.
Яна. Ну конечно. Она любит рассказывать страшные истории. Хотя какие страшные истории можно рассказать Маре, что сама убивает живых мертвецов. Однако Яне это удалось. Она рассказала сестре про Морока.
– Я не знаю, насколько это правда. Меня Ирина предупредила, что при встрече с Мороком лучше уходить, прятаться и ни в коем случае не пытаться посмотреть под маску. И ты поступай так же, Анна! Если увидишь Морока, делай как велено, избегай подобной встречи.
Я продолжаю запихивать ягоды в карманы, как слышу новый взрыв смеха сестры. Слышу, как она падает, и только тогда поворачиваю голову. У меня внутри всё холодеет, а ягоды выпадают из онемевших пальцев.
– Гляди, Агата! Я видела, как мальчишки делают это зиму назад, как раз перед тем, как ты пришла. Они и меня научили немного!
Анна стоит на льду уже больше чем в десяти метрах от берега, отталкивается, пытается скользить, но падает на лёд, а у меня внутри всё трясётся от напряжения.
– Анна, вернись. Иди ко мне. – Мой голос будто стал чужим, скрипучим. Я говорю ей вернуться, но сама застыла, боясь сделать шаг, словно стою на льду вместо сестры.
Мне ещё на третий год сёстры запретили ступать на лёд на этом озере, потому что оно никогда не промерзало достаточно, чтобы выдержать вес человека, однако Анне этого либо не сказали, либо она пропустила предостережение мимо ушей. Я молюсь про себя, чтобы лёд выдержал мою худенькую сестру.
Я вся вздрагиваю, когда она поднимается и вновь падает, приземляясь на попу, скользит ещё дальше от берега и от меня. Сестра смеётся.
– Анна, иди ко мне, пожалуйста, – повторяю я, стараясь придать голосу беззаботности, чтобы её не пугать, но если я сама ступлю на лёд, то тот точно треснет.
– Тут скользит как-то хуже, – недовольно бормочет она, делает несколько шагов ко мне, и мы обе слышим треск.
Анна смотрит под ноги, как змеятся трещины. По-глупому наклоняет голову, делает ещё один шаг, но уже аккуратный, медленный. Новый треск почти оглушает. А у меня сердце бьётся в горле от страха в глазах сестры, когда она вскидывает на меня свой взгляд, а её нижняя губа начинает дрожать. Я быстро сбрасываю свой тёплый плащ, оставаясь в лёгком кафтане.
– Анна… беги ко мне. – Я пытаюсь кричать, но голос подводит, и я рада, что выдавила это хотя бы достаточно громко, чтобы девочка услышала.
И сестра устремляется вперёд, но она особенно неуклюжая, когда боится. Ей удаётся сделать три шага, и лёд трещит, расползается, огромные куски кренятся, а потревоженная тёмная вода выплёскивается на поверхность, Анна поскальзывается. Я не жду, а устремляюсь ей навстречу,
